− Не тащу, а воспитываю. Ромка никогда мне обузой не был и не будет, − открыл дверцу и бросил окурок в топку.
− Не придирайся к словам. Без матери он растёт у тебя.
− Вот, привёл тебе невестку. Чего опять недовольная? Ромку любит, он её тоже. Чего надо ещё? То тебе Анжелика не нравилась, что вертихвостка, то теперь Динка: вроде нравится, но молодая. Мария Егоровна, определитесь уже!
− Оболтус! – и снова полотенцем по спине. Сижу, ржу. – Мне главное, чтобы вы счастливы были, главное, чтобы тебе всё по душе было, а я-то смирюсь с любым твоим выбором.
− Ой, мамуль, так выбрал уже. Смиряйся.
− И в кого ты такой у меня? В деда, наверное, пошёл. Тот тоже ни разу совета ничьего за всю жизнь не спросил.
***
Я не успела прийти в себя, как Ромка потащил меня смотреть хрюшек, а когда мы вернулись в дом, то Мария Егоровна попросила помочь ей с лепкой пельменей. Мама Стаса оказалась очень приятной и располагающей к себе женщиной. Мы быстро нашли общие темы для разговора. Обсуждали рецепты, она рассказывала о детстве Франца, сдавая его с потрохами, на чём он нас и застал.
− Сплетничаете? – запёрся на кухню, по пути снимая грязную футболку, и плюхнулся на стул рядом со мной.
− Конечно, а кто нам запретит? – отозвалась Мария Егоровна.
− Вот про то, как я свалился с соседского ИЖа, могла и не рассказывать. Как мне теперь реабилитироваться в Динкиных глазах? Она и так со мной кататься не хочет, – подслушивал что ли, зараза.
− Правильно. Мотоцикл − это небезопасно, и ты бы уже заканчивал со своими покатушками, не мальчик уже.
− Ну, начинается. Мамуль, тебя послушать, то мне, кроме пояса из собачьей шерсти для спины, уже ничего нельзя, − я едва в голос не рассмеялась и готова была искренне пожать руку этой замечательной женщине.
− Оболтус, − произнесла Мария Егоровна и, неожиданно для меня, хлопнула Стаса полотенцем, от которого он, смеясь, попытался увернуться. – У тебя Ромка растёт. Пример какой подаёшь? Вот, посмотрю я на тебя, когда он тоже на мотоцикл сядет. Другую песню запоёшь, – она забрала со стола поднос с пельменями и снова обернулась к нам. − Так, а чего сидим, молодёжь? Полотенца берём и в баню, сейчас уже ужин будет готов. И Лёню позовите, а то он так может во дворе и до полуночи ковыряться, за временем совсем не следит.
− Даже не думай, что я пойду с тобой в баню, – прошипела в сторону Стаса, когда он впихнул мне в руки полотенца.
− В предбаннике посижу, не переживай, − совершенно неожиданно прозвучало в ответ, когда я уже морально готовилась дать ему отпор. Но Стас продолжал удивлять. Он, правда, показав мне, где что находится, вышел из моечной, своим поведением лишь увеличив вопросы в моей голове. После бани мы поужинали. Я уложила Ромку, который уже клевал носом, и направилась в отведенную комнату, которую приходилось делить со Стасом. Не стану же я ерепениться при Марии Егоровне, а вот закрыв дверь, уперлась взглядом в Стаса, который уже лежал в кровати и играл в телефоне.
− Ты спишь на полу.
− Ожидаемо, но бесполезно, – проговорила эта скотина, даже не оторвав взгляда от дисплея.
− Франц, для меня сегодня твоих выкрутасов достаточно, я устала. Ты спишь на полу.
− Я тоже устал, поэтому обещаю, что приставать не буду. Да я никогда не тр*хался в доме родителей.
− Тогда я лягу на полу, − потянулась за подушкой, но он, резко схватив меня за руку, опрокинул на кровать и быстро подмял под себя. Огонь по венам, словно разрядом молнии через всё тело. Вдохнула, а выдохнуть не получалось. Вопреки логике хотелось ещё ближе. Ладонью по волосам, пальцами по тёплой коже, до остановки дыхания и сорванных стонов.
− Угомонись. Ложись и спокойно спи, – глаза в глаза, а спустя мгновение произнёс. − Я не потревожу, пообещал же, – словно считав мои эмоции, понимание в глазах и еле заметное движение уголком губ. Ты сволочь, Стас, какая же ты сволочь.
− Слезь с меня, − секундная заминка, и он поднимается. Сбросив с себя халат и оставшись в пижаме, я забралась под одеяло. Франц, конечно, при виде зайчиков на пижамных шортах гаденько ухмыльнулся, но не стал комментировать, видимо, действительно устал.
Отложив в сторону телефон, выключил бра и повернулся ко мне. Свет от фонаря, горевшего во дворе, пробивался сквозь незашторенное окно, освещая небольшую комнату.
− Спи, − полушепотом, накрывая своей рукой мою ладонь и переплетая наши пальцы. Но никто из нас не закрыл глаза. Смотрели, сплетая взгляды непривычно открыто. Уже не бой, но ещё и не мир. Застывшая чаша весов.
− Сегодня я поняла, что толком о тебе ничего не знаю, – разбавляя шепотом тишину.
− А хочешь узнать? – тоже тихо, будто боясь спугнуть.
− Хочу. Расскажешь? – Стас широко улыбнулся, а во взгляде снова заплясали смешинки.
− Знаешь, с тобой многое для меня впервые. Вот и сейчас, я лежу с красивой полуобнаженной женщиной в постели, которую хочу до боли в яйцах, а она на полном серьёзе просит меня рассказать о себе. Я, конечно, эгоцентрик, но даже для меня это слишком.
− Стас, – он снова улыбается и прижимается губами к моему запястью, обрывая мой вдох.
− Ладно. Что именно хочешь узнать?
− Не знаю, что посчитаешь нужным.
− Например?
− Леонид Александрович − твой отчим. А где отец?
− Умер, когда мне было тринадцать лет. Повесился в гараже, а до этого пять лет запойно бухал. Поэтому и для меня, и для матери его уход стал неким облегчением, – откровение, бьющее наотмашь. Не была готова, что вот так честно ответит.
− А… – зависла, пытаясь сформулировать вопрос мягче.
− Зачем повесился?
− Да.
− Синька − зло, Принцесса. Быстро затягивает. Записку оставил. Написал, что остановиться не может уже, а мучить нас не хочет. Это был его выбор. Может, не хорошо так говорить, но, наверное, это было правильным решением.
− Ты не любил его?
− Любил и очень уважал, лет так до девяти, пока не понял, что из заботливого отца он превратился в ничтожество, вытаскивающее из кармана матери последние деньги и спускающее их на водяру. Ничтожество, которое не заботится о том, что его женщина и ребёнок будут завтра есть, – Стас выдохнул и повёл уголком губ, стараясь улыбнуться. – Хр*новая тема для разговора на ночь. Давай другой вопрос.
− Тебе неприятно об этом вспоминать?
− О, опять включила психотерапевта. Выключи, – улыбка, за которой он пытается на мгновение скрыться, а в следующую секунду снова откровенно и серьезно. – Нет, Дин, просто некоторые факты тебе будет непросто понять. Не потому что я считаю тебя глупой или ещё что-то, а просто потому что ты с ними не сталкивалась.
