Неподалеку оказалась небольшая пещера, скрытая от случайного взгляда буйными кустами, которые осыпали мелкие желтые цветочки. Это было бы мило, если бы они не пахли чем-то горьким и неприятным. По пути ноэр-ран наломал веток, из которых сразу в пещере соорудил костер. Несмотря на небольшое количество дерева, пламя вспыхнуло в одно мгновение и подскочило почти до потолка.
– Раздевайтесь, – сказал ноэр-ран и сам принялся снимать с себя удлиненный распашной камзол, под которым оказалась свободная белая рубашка.
– В каком смысле? – напряженно уточнила я. Отчего-то ноги ослабли, и сердце забилось как у кролика.
– В том смысле, что я не могу высушить вашу одежду на вас. А вы о чем подумали? – он ухмыльнулся и протянул мне свой камзол. – Наденьте пока.
Только бы он не заметил, как я покраснела в этот момент. Откуда вообще у меня такие мысли? Стыдно-то как…
– Спасибо, – я торопливо забрала камзол, после чего ноэр-ран сразу повернулся ко мне спиной.
– И все же, зачем вы пошли в лес одна? – спросил он, не оборачиваясь. – Это точно никак не связано с нашим договором?
Я все-таки решилась признаться.
– Вы правы. Я пошла за Раминой. Заметила, как она внезапно отправилась в лес, и подумала, что стоит проследить за ней. Как вы просили. Но вскоре потеряла ее из виду, а потом поняла, что заблудилась. Случайно вышла к реке, хотела зачерпнуть воды, ну а дальше вы поняли, что случилось…
– Она искала цветы, – вдруг произнес ноэр-ран. – Во всяком случае, мне так показалось.
– Что? – я застыла, забыв о мокром платье, которое удалось стянуть уже до половины. – Откуда вы знаете?
– Вам повезло, что я тоже решил проследить за вашей служанкой, точнее настоящей Раминой Лердес. Только заметил я эту ниру уже в лесу, видимо, когда вы как раз потеряли ее.
– Что за цветы она собирала? – озадачилась я.
– Поручаю узнать это вам. Мне самому любопытно. Зачем идти за цветами вглубь леса, если их полно растет вокруг дома.
– Я попробую узнать, но как-то странно это все… – пробормотала я, уже перебирая в голове вопросы, которые стоило задать Рамине.
Ноэр-ран на это лишь пожал плечами.
Я между тем избавилась от своего платья и нижней сорочки и спешно набросила на почти голое тело камзол ноэр-рана. Он источал тот же легкий, но очень мужественный аромат, что и носовой платок, который, к слову, я тоже взяла с собой среди прочих вещей на эту прогулку.
– Я готова, – тихо проговорила я, подходя ближе и отдавая ноэр-рану свою одежду.
***
Рыжие блики огня плясали на стенах пещеры. Геральд стоял спиной к виетте, но ее тень… Казалось, несмотря на искажение света, она идеально передавала все изгибы ее тела. Девушка раздевалась медленно, чуть нервно, но это действо так завораживало, будоража фантазию, что Геральд ощутил сухость во рту.
«Если бы я мог увидеть ее обнаженной… – мелькнула мысль, —… возможно, понял бы, она или не она…»
Но он не осмелился обернуться.
– Я готова, – она остановилась позади и протянула мокрую одежду.
Геральд кивнул, забирая. Несколько движений, направляющих легкие потоки магии – и платье уже было сухим.
– Так быстро? – удивилась девушка.
– Я же говорил, что в этом нет ничего трудного, – хотелось верить, что только он заметил, как его голос внезапно охрип.
– И на мне этого точно нельзя было сделать? – она чуть улыбнулась, и Геральд вдруг осознал, что ему нравится ее улыбка.
Он быстро отвернулся, потер лицо, прогоняя наваждение. Ну а тень виеитты вновь ожила на стене, на этот раз облачаясь в одежду.
– Спасибо, – девушка отдала ему его камзол.
– В следующий раз будьте осторожнее.
Геральд надел камзол. И уловил нежный цветочный аромат ее духов, который успел задержаться на воротнике.
– Вы знаете, как нам отсюда добраться до дома? – спросила виетта, когда они вышли из пещеры.
– Я знаю здесь каждое дерево и каждый листок, – отозвался Геральд.
Некоторое время они шли молча. Девушка была погружена мыслями в себя, он же думал о том, что не зря послушал свое чутье и решил пройтись к реке. Сама бы она точно не выбралась из воды. Глупая виетта, которая даже не может воспользоваться снизошедшим на нее даром. Девушка вдруг оступилась, а Геральд инстинктивно схватил ее за руку. И снова испытал ту странную вибрацию от каждого прикосновения к ней.
На этот раз виетта не вырвала руку сразу, а поинтересовалась осторожно, даже испуганно:
– Вы тоже это чувствуете, ноэр-ран?
Сердце глухо стукнуло в груди.
– Что именно? – он придал тону холодность.
Нет ничего глупее, чем обсуждать с женщиной свои «ощущения». Вот только… Неужели она тоже испытывает подобное?
– Ничего, показалось, – девушка торопливо освободила руку, отвернулась, явно смутившись.
– Вы сегодня подслушивали нас с Фаэлиной, – Геральд решил сменить тему. – Не думал, что вы такая любопытная.
– Я бы этого не делала, если бы разговор не касался моей дочери, – с некоторым вызовом ответила она. – И ее будущего. Это правда, что некоторые думают, что она ненастоящая нирина-ган?
– Это все сплетни, – отрывисто сказал Геральд. – И фантазии Фаэлины.
– Вы уверены?
Он кивнул.
– Но если этим сплетням поверят? Как доказать, что Аня – настоящая? – не унималась виетта. – Может, мне стоит признаться, кто я? Сказать, что все помню. И ту ночь, и ноэр-гана… И что Аня – точно его дочь, потому что отцовство мужа не подтвердилось, а кроме него и ноэр-гана у меня никого не было… Ну, вы поняли, – ее щеки порозовели.
– Понял, – прозвучало излишне резко, даже агрессивно. – Но почему вы так жаждете доказать, что нирина – истинная дочь моего брата и виеитты? Неужели уже не готовы отказаться от жизни во дворце? Так уверены, что Санар вас выберет?
– Я не уверена ни в чем, – тихо, но с достоинством отозвалась она. – Но пойду до конца. Я просто боюсь, что с Аней что-то сделают, если решат, что она ненастоящая. Вдруг, убьют? – ее голос дрогнул.
– С чего вы так решили? – Геральд внезапно оскорбился на это замечание.
– У вас жесткие законы. И к тем, кто ниже вас, охан, вы относитесь с пренебрежением, не считаетесь с их чувствами.
– У вас странные познания о наших законах, нира. С заметным предубеждением. Кто с вами этим поделился?
– У меня было несколько источников информации, – девушка передернула плечами.
– Я бы не доверял им в другой раз.
– Хотите сказать, что моей дочери ничего не грозит?
– Худшее, что может произойти – ее изгонят из дворца, – ответил Геральд. – Передадут кому-нибудь на воспитание.
