– Вам надо научиться владеть своим огнем, тогда бы удалось остановить и этот. Как сделал я.
– Вы снова уходите от темы, – заметила я. – Не любите, когда вас благодарят?
Он ответил не сразу, выдержал паузу, сверля меня внимательным взглядом, и только потом произнес:
– Я не вижу для этого причин. Для благодарностей.
– Ну и зря, – отозвалась я, тоже не отводя от него взгляда.
Его глаза притягивали как магнит. Карие, с более темным, почти черным ободком по краю радужки. В ту ночь я тоже тонула в похожих глазах… Его брата.
Внезапно ноэр-ран наклонился ниже, его губы оказались совсем близко к моим…
Горячее дыхание… Сердце, ускорившее бег… Вспыхнувшая, почти нестерпимая жажда поцелуя, до которого оставались считаные секунды… или миллиметры…
– С ней все в порядке?.. – раздался где-то в коридоре голос ноэр-гана.
Ноэр-ран сразу отпрянул, подскочил на ноги, и в этот самый миг дверь распахнулась, явив взволнованного Санара Мивальда.
– Почему мне доложили только сейчас? Нира Рамина, как вы себя чувствуете? – ноэр-ган, не глядя на брата, направился ко мне.
– Потому что все произошло буквально четверть часа назад, Санар, – ответил хноэр-ран.
– Спасибо, со мной все в порядке, – сказала уже я ноэр-гану, садясь на диване. Я вовсе хотела подняться, но он жестом запретил мне это сделать.
– Хвала Галлео, – отозвался ноэр-ган озабоченно. – Пожара в нашем дворце не случалось уже сотни лет. Как такое могло произойти?
– Мы разбираемся с этим, – отрывисто произнес его брат. – Пока понятно, что пожар возник не по вине самой ниры Рамины или ее слуг.
– Думаешь, в этом замешаны шариссане?
– Не знаю. Но хотелось бы думать иначе. Да и смысла не вижу.
Я, конечно же, совсем не понимала, о чем они сейчас говорят, поэтому сидела, притихшая, и только наблюдала.
– Уже распорядились, чтобы нире Рамине приготовили другую комнату? – поинтересовался ноэр-ган.
– Да. Только в восточном крыле, – ответил ноэр-ран.
В восточном крыле? Мое сердце радостно подскочило. Там же покои моей Анюты!
– Я посчитал, пока нире Рамине там будет лучше, – продолжил Геральд. – В том крыле усиленная охрана около нирины-ган, поэтому безопасней. Если вдруг комнату ниры Рамины подожгли специально, ей сейчас не лишним будет защита.
– Да, ты прав, – ноэр-ган шагнул было к креслу, но вдруг пошатнулся.
– Что такое, Санар? – ноэр-ран нахмурился.
– Да так… – он потер висок, затем оперся о спинку кресла.
– Ноэр-ган?.. – я тоже обеспокоилась, подскочила на ноги.
– Не волнуйтесь, нира, все хорошо… – тот попытался выпрямиться, но вновь качнулся и обратно провалился к креслу, прикрыв глаза.
Тогда ноэр-ран решительно открыл дверь и позвал кого-то из слуг, чтобы проводили правителя в его покои. Ноэр-ган упирался, пытался отмахнуться и идти самостоятельно, даже злился, но выглядел при этом совсем неважно: бледный, с испариной слабости на лбу. Да что с ним такое?
– Будьте пока здесь, – сказал мне ноэр-ран. – Я скоро вернусь, – и ушел с братом.
Я осталась одна, в его покоях. От всего пережитого на месте не сиделось, но и разгуливать по комнате, как в своем доме, тоже не могла себе позволить. Тогда я стала просто мерить шагами ковер. То ли из-за волнения, то ли из-за того, что еще не до конца обсохла после ванны, но меня стала бить дрожь.
– Можете набросить на себя, – ноэр-ран вернулся так внезапно, что мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. – Извините, не хотел вас напугать, – он стоял, протягивая мне свой камзол. Прямо дежавю.
– Ничего, спасибо, – я все же взяла камзол и накинула на плечи. – Вы быстро. Как ноэр-ган?
– Отдыхает.
– Но что с ним случилось?
– Лекарь осмотрел его, но не нашел ничего серьезного. Скорее всего, переутомление.
Переутомление? Мне показалось странным услышать подобное о молодом мужчине, еще и охане. Да и не видно, чтобы он чем-то усердно занимался, физически или же умственно. Но спрашивать об этом у ноэр-рана я, конечно же, не решилась.
Да и внезапно взгляд привлекла тарелка, стоящая на столике и прикрытая салфеткой, а под ней…
– Мой пирог? – вырвалось у меня. – Только не говорите, что он вам понравился.
– На самом деле я забрал его, чтобы выбросить, и чтобы больше никто не смог понять, что это – не самое лучшее блюдо испытания, – ответил ноэр-ран, заставляя меня покраснеть. – Однако… Потом я попробовал его еще раз и понял, что что-то в нем есть…
– Значит, оно было худшим… – я огорченно вздохнула, отводя глаза. – И ноэр-ган это тоже понял… И нира Фаэлина… Зачем же тогда…
– Значит, Санар не хотел с вами расставаться, – голос ноэр-рана звучал как-то глухо, отстраненно. – А у Фаэлина вы с первого дня в фаворитках. Один Галлео знает, чем вы всех очаровываете.
– А вы зачем подыграли им? – я не понимала, как относиться к этому откровению.
– Я знаю о вас чуть больше, чем другие. И нас с вами связывает договор, забыли?
– Ну да, конечно… – я с горечью усмехнулась. Некстати вспомнился поцелуй, к которому мы были так близки. Или это было всего лишь мое воображение? Порыв, о котором стыдно вспоминать.
– Тогда выбросите эту гадость сейчас, – попросила я, сама направляясь к злосчастному пирогу, но ноэр-ран меня опередил.
– Я же сказал, что в нем что-то есть, – и он демонстративно отломил кусочек, положив его себе в рот.
Тогда я тоже решила его попробовать, но только чтобы убедиться – кислый.
– Зачем вы продолжаете эту игру, ноэр-ран? Это уже ни к чему, результаты подтасованы и оглашены. Выбросите его, и забудем… Хотя… Дейлла была права, и гнев ее был оправдан, – я снова вздохнула, чувствуя себя ужасно.
Играть не по правилам, идти по головам – это точно не мои методы борьбы. Были. В прошлой жизни. Однако ради дочери приходится поступиться принципами. И нет, я не жалею о том, что сегодня вместо меня ушла Шайли, пусть это и не очень справедливо. Но на душе все равно как-то гадко.
– А что произошло с Дейллой? – взгляд ноэр-рана стал цепким.
– Из-за пирога. Она тоже решила, что он был худшим, а ноэр-ган зачем-то скрыл это. В общем, разозлилась и, видимо, приревновала… – призналась я.
– Почему вы сразу не рассказали об этом? – ноэр-ран нахмурился.
– Зачем? – я пожала плечами. – Женские склоки… Зачем их знать мужчинам?
– Да затем, что за поджогом вашей комнаты может стоять как раз Дейлла.
***
Пирог «ниры Лердес» вызывал противоречивые чувства. Стоит упомянуть, что Геральд вовсе не любил выпечку, а руаву тем более. И этот пирог ему тоже не понравился, да и без того было понятно, что его исполнение далеко от идеала. Однако попробовав второй раз, третий, он неожиданно втянулся: была в нем какая-то нотка, которую хотелось вкушать и вкушать, несмотря на основной кислый оттенок руавы . Поэтому Геральд совсем не лгал, когда говорил виетте, что в ее пироге «что-то есть». Могла ли это быть частичка ее магии? Ведь говорят, что в свадебные блюда невеста добавляет щепотку своего огненного дара, и это меняет вкус, делает его более привлекательным или, напротив, отталкивающим.
