В этот момент Мейсон спохватился, что оставил свой
автоматический карандаш в телефонной кабине.
Он осторожно, на ощупь, в тусклом свете вестибюля добрался
до нее и, когда брал карандаш, услышал женский голос, доносившийся из соседней
кабины сквозь тонкую перегородку:
— Да, дорогой, ты прав… Да, дорогой, через границу в
Тихуану.
Какое-то время было плохо слышно, но потом женский голос
стал погромче и можно было расслышать следующие слова:
— Да, дорогой… Нет… Я постараюсь сделать… У меня глаза
ужасно устали от наблюдения…
Мейсон бесшумно покинул кабину, решив на будущее учесть при
разговоре по телефону слабую изоляцию перегородки между двумя переговорными
пунктами.
Вернувшись в свой номер, он принялся раздеваться. Колокола
настенных часов в столовой исполнили нехитрую мелодию, а затем пробили десять
раз.
Адвокат выключил свет и, прежде чем лечь, открыл окно,
выходящее на западную сторону, как и советовала сеньора Инокенте Мигуериньо.
Глава 8
За окном отчетливо послышались металлические звуки,
напоминающие пение какой-то тропической птицы, названия которой Мейсон никак не
мог припомнить.
К его удивлению, у птицы оказались повадки дятла — она
постоянно тихо постукивала.
От этого в конце концов Мейсон проснулся. Он откинул одеяло,
сел в постели и хмуро посмотрел в окно. Вдали простирался типичный для Мексики
пустынный пейзаж, который в лучах восходящего солнца казался золотым.
Через некоторое время Мейсон осознал, что настойчивый стук
исходил не от птицы. Он доносился со стороны двери.
Адвокат босиком бросился к двери и открыл ее.
На пороге комнаты стоял юный мексиканец с ничего не
выражающим лицом.
— Сеньор Мейсон? Адвокат молча кивнул.
— Вас к телефону, — произнес мальчик и побежал прочь от
двери, скользя сандалиями по натертому воском паркету. Каждое его движение сопровождалось
бряцанием металлических пряжек на сандалиях.
— Эй, вернись, — окликнул его Мейсон. — Кто звонит? Что?..
— К телефону, — пожав плечами, повторил тот и продолжил свой
путь.
Мейсон надел брюки и пиджак поверх пижамы, сунул босые ноги
в ботинки и, не зашнуровав их, спустился вниз.
Вестибюль был пуст, но дверь в одной из телефонных кабин
была приоткрыта, а трубка снята с аппарата и лежала на полке.
Мейсон вошел внутрь, поднес к уху трубку и с сомнением
произнес:
— Алло…
Голос на другом конце провода поинтересовался:
— Это мистер Мейсон?
— Да.
— Мистер Перри Мейсон?
— Да.
— Вас вызывает Лос-Анджелес. Пожалуйста, не кладите трубку.
Мейсон поплотнее прикрыл дверь в кабину. Через мгновение в
трубке послышался голос Пола Дрейка:
— Алло, Перри?
— Да, — ответил Мейсон. — Привет, Пол!
— Куда ты, черт возьми, забрался? Я потратил уйму времени,
чтобы дозвониться до тебя, — пожаловался Дрейк. — Я пытаюсь связаться с тобой с
пяти часов утра. Еще несколько минут назад никто не отвечал. Затем мне
пообещали выйти на тебя, но, поскольку на телефонной станции говорят только
по-испански, пришлось привлечь переводчика. И угораздило же тебя остановиться в
гостинице, которая не имеет телефонного коммутатора.
Что случилось? прервал излияния Дрейка Мейсон.
— Я хочу тебя предупредить, — проговорил детектив. — Один из
моих парней совершил ошибку. Вполне возможен в нашей практике промах, но это
может обернуться непредвиденными последствиями.
— В чем дело?
— Мы упустили Эзел Гарвин.
— Черт возьми! Ты понимаешь, что вы натворили?!
— Ничего уже не поделаешь.
— Как это произошло?
— Это длинная история, — виновато начал Дрейк. — А если
изложить кратко, то можно что-нибудь упустить из виду.
Мейсон на минуту задумался, затем проговорил: — Что ж, я
готов выслушать длинное объяснение, но погоди, Пол, стенка между моей и
соседней кабиной очень тонкая, дай-ка проверю, нет ли там кого? Не клади
трубку.
Мейсон положил трубку на полку и, выйдя из кабины, резко
толкнул дверь в соседнюю. Убедившись, что та пуста, он вернулся в свою, взял
трубку и произнес:
— Все в порядке, Пол. Никого. Знаешь, ночью я случайно
отчетливо услышал обрывки телефонного разговора в соседней кабине. Ну, теперь
рассказывай.
— После десяти часов вечера я оставил следить за ней только
одного человека. В это время там делать особенно нечего: количество входящих и
выходящих людей значительно поубавилось. Я велел своему агенту обращать
внимание на тех, кто может представлять для нас интерес, и записывать номера
машин, время приезда и отъезда. И вот здесь-то я и просчитался, Перри. Я
слишком загрузил его работой. Мой парень выбрал очень удобное место для
наблюдения, прямо перед входом в здание. Поблизости нет гаража, и жильцы дома
оставляют машины около него на улице.
— Поскорее, — сказал Мейсон, раздражаясь от нетерпения.
— Ты же сказал, что готов к длинному рассказу, — напомнил
ему Дрейк. — Вот я тебе и излагаю… Среди прочих на «бьюике» подъехал довольно
прилично одетый мужчина. Он объехал уличный затор, курсируя вокруг дома в
поисках места для парковки. Судя по тому, как он искал его, мой сотрудник
предположил, что тот живет не здесь. Наконец этот малый нашел подходящее место,
выключил фары и быстро пересек улицу, направляясь к дому. По каким-то
соображениям мой сотрудник предположил, что мужчину пригласили на вечер. Он был
элегантно одет и, похоже, очень торопился, будто опаздывал на свидание.
Подождав минуту-другую, мой агент решил сходить записать
номер его машины.
Он не рискнул тронуть свою машину с места, опасаясь потерять
его, поэтому быстро выскочил из нее и пошел по направлению к «бьюику».
В тот момент, когда он добрался до него, из-за угла дома
вынырнуло такси и затормозило прямо перед входом в апартаменты «Монолиз».
Должно быть, Эзел Гарвин поджидала его в вестибюле, потому что, как только
такси подъехало, она вышла из дверей дома, села в такси и уехала.
Мой человек бросился обратно к своей машине, прыгнул в нее и
в спешке ухитрился что-то там сломать. В результате, черт побери, он упустил
ее! Он успел лишь заметить, что такси было желтого цвета, номера же не видел.
Он снова выскочил из машины, бросился к таксофону и сообщил в агентство о
случившемся. Узнав, кому принадлежат такси желтого цвета, мой сотрудник попытался
разыскать интересующую его машину. На это ушло минут пятнадцать — двадцать, но
к тому времени было уже слишком поздно: доехав до гаража, Эзел пересела в свою
машину — форменную развалину, которая вряд ли сможет двигаться со скоростью
больше сорока миль в час. Она не говорила, куда собирается ехать. На ней был
надет жакет, юбка и, как утверждает мой агент, небольшая шляпа, но абсолютно
ручаться за это он не может.
