— Дальше. И пожалуйста, будь серьезнее, Пол.
— В двух милях от Океансайда он увидел машину, стоящую в
стороне от дороги. Фары машины были включены.
— В котором часу это было?
— Парень приехал домой ровно без десяти час. Он посмотрел на
часы, когда входил в дом.
— Продолжай.
— Важно то, — подчеркнул детектив, — что этот факт
подтверждает показания фермера, который говорил, что машина была поставлена
таким образом, что свет от фар бил в окна его спальни. Он не обратил внимания,
но запомнил, что машина там была где-то в середине ночи. Он не смотрел на часы,
следовательно, его показания нельзя приобщить к делу, однако в любом случае мы
знаем, что машина там стояла.
Мейсон кивнул. Пол продолжал:
— Теперь же Ирвинг описывает эту картину, не подозревая, что
он может оказаться чертовски опасным свидетелем. Он говорит, что удивился,
завидев одинокую машину с включенными фарами, и подумал, что, возможно, кто-то
попал в беду.
— Дальше, — сказал Мейсон. — Что он сделал?
— Ну, он остановил свою машину, но оставил ее на дороге. На
его машине имеется прожектор, которым он посветил вокруг и осмотрел тот
автомобиль. Он увидел, что это был кабриолет терракотового цвета, а в нем
никого не было. Он стоял с включенными фарами и выглядел весьма подозрительно.
Ирвинг не обнаружил никаких признаков чьего-либо присутствия возле автомобиля.
Он не обратил внимания на номер машины, но зато дал довольно подробное ее
описание. Перри, по описанию машина похожа на кабриолет Гарвина.
— Или на любой другой кабриолет, — возразил Мейсон. — Этот
малый мог видеть только большую машину.
— Но он заметил ее цвет.
— Многие из них такого же цвета, — сказал адвокат. — И моя —
светло-коричневая, и светло-голубая машина Гарвина могли ночью в свете прожектора
выглядеть терракотовыми. Так может выглядеть любая машина светлого цвета.
— Это-то я знаю, — проговорил Дрейк. — Но полиция
придерживается другого мнения. Вот почему я говорю, что этот малый может
оказаться чертовски опасным свидетелем. Вы же понимаете, что они сделают. Они
будут обрабатывать его до тех пор, пока в конце концов не убедят, что он видел
именно кабриолет Гарвина. Он даже припомнит вмятины на корпусе машины. И, что
самое ужасное, вдруг вспомнит номер.
Мейсон уныло кивнул и сказал:
— Это преступление — давать свидетельские показания под
нажимом полиции. Я…
В этот момент распахнулась дверь, телефонистка по имени
Герта влетела в комнату и остановилась, натолкнувшись на Дрейка.
— О, извините! — воскликнула она. — Я думала, здесь только
мистер Мейсон и мисс Стрит.
— Так и было, — ответил Мейсон. — В чем дело?
— Мистер Мейсон, миссис Гарвин на проводе. Она звонит из
Сан-Диего и очень взволнована. Миссис Гарвин говорит, что хочет сообщить что-то
важное. Я подумала, что, возможно, вы захотите поговорить с ней таким образом,
чтобы мисс Стрит могла слышать ваш разговор по параллельному аппарату и кое-что
записать. Она…
— Я согласен, Герта, — перебил ее Мейсон. — Переключите
телефон на мой кабинет.
Как только девушка убежала, Мейсон кивнул Делле Стрит и
сказал:
— Делла, возьми блокнот и записывай все, что услышишь.
Делла согласно кивнула, открыла блокнот, и они с Мейсоном
одновременно подняли трубки двух телефонных аппаратов.
— Алло… — произнес Мейсон.
В трубке раздался истеричный голос Лоррейн Гарвин:
— О, мистер Мейсон! Как я рада слышать вас. Я…
— Успокойтесь, — сказал адвокат. — Рассказывайте, что
случилось.
— Они обманули нас. — Кто?
— Полиция.
— Что произошло?
— Представители мексиканской иммиграционной службы пришли к
нами и стали выяснять, долго ли мы собираемся пребывать в Мексике, а Эдвард
сказал им, что не знает точно, может быть, мы поедем в Энсенаду недели на две
или три, а может, и больше. Они остались довольны таким ответом, но потребовали
оформить туристические карточки. Они сказали, что эти туристические карточки
будут действительны в течение шести месяцев, что их выдают в иммиграционной
службе у границы и что нам не нужно для этого пересекать границу между Мексикой
и США.
— Так. И что дальше?
— Вот мы и сели в машину Эдварда и отправились к границе, но
когда мы добрались туда, офицер дорожной службы потребовал, чтобы мы свернули
на дорогу, ответвляющуюся вправо. Эд постарался объяснить, что мы всего лишь
хотим получить туристические карточки, но никто из сотрудников дорожной службы
не говорил по-английски.
— Так, так.
— Мы понимали, что эта дорога ведет в сторону Соединённых
Штатов. Эд решил, что лучше будет пересечь границу, а затем развернуть машину и
вернуться обратно в Мексику. Но на границе офицеры таможенной службы проводили
досмотр проезжающих машин и лишь потом разрешали двигаться дальше.
— Вам бы следовало знать об этом, — сердито буркнул Мейсон,
начиная понимать, что произошло.
Теперь мы знаем, — ответила женщина. — Это была просто
западня. Мы пытались ускользнуть, но двое офицеров американской дорожной службы
оглушительно засвистели и потребовали вернуться обратно на полосу движения. Эд
попытался объяснить, что он только хотел оформить туристические карточки.
Выслушав его, офицеры предложили пересечь границу, а затем развернуться. Мы
въехали на территорию Соединенных Штатов и в течение минуты пытались выбраться
из потока машин, чтобы вернуться в Мексику. Тут вдруг появился этот Трэгг,
ухмыльнулся и сказал Эду: «Я же говорил вам, что мы найдем способ добиться
вашего содействия, раз вы сами не желаете помочь нам». Короче, они забрали Эда
с собой в Сан-Диего и поместили его в тюрьму.
— Где вы сейчас находитесь?
— В Сан-Диего, в «Гранд-отеле».
— Они не арестовали вас?
— Нет, они были со мной очень вежливы. Сказали, что очень
сожалеют, что причинили мне беспокойство, и что я могу вернуться в Мексику на
машине и забрать свои вещи. Потом они позвонили снова и попросили меня, если я
не возражаю, позволить им осмотреть машину.
— А где сейчас машина?
— Здесь, в гараже гостиницы.
— Разве они не осматривали ее раньше?
— Когда они нас схватили, машину осматривали, но теперь,
оказывается, они хотят забрать ее, то ли для того, чтобы снять отпечатки
пальцев, то ли еще для чего-то. Они сказали, что будут здесь часа через три.
