— Еще бы! — согласился тот. — Когда он услышит…
Внезапно дверь судейской палаты открылась, и в зал вошел
судья Минден.
Все присутствующие встали. Судья направился к своему месту,
какое-то мгновение он смотрел на стоящих в зале людей, а затем снисходительным
кивком разрешил им сесть. Судебный пристав ударил в гонг и зычным голосом
объявил об открытии судебного заседания:
— Верховный суд города Сан-Диего, штата Калифорния,
председательствующий — верховный судья Харри-сон И. Минден.
— Рассматривается дело Эдварда Карлеса Гарвина, — объявил
судья Минден.
— Со стороны обвинения — готовы, — объявил Кавингтон.
— Со стороны защиты — готовы, ваша честь, — отозвался
Мейсон, вежливо улыбаясь.
— Составьте список присяжных, — предложил судья секретарю.
Кавингтон шепнул Сэмюэлю Джарвису:
— Сэм, сходите и выберите присяжных. Я хочу подготовиться.
Так будет проще бороться с Мейсоном. Только бы нам не переусердствовать.
— Он будет повержен, — убежденно ответил Джарвис и удалился.
Кавингтон провел рукой по седым волосам. Его глаза хищно
блеснули в предвкушении долгожданного исхода.
Судья Минден сказал:
— Прошу названных присяжных заседателей занять места в ложе.
Секретарь поднялся с места и зачитал двенадцать имен.
Судья Минден кратко изложил их обязанности, обратился к
прокурору с просьбой изложить суть дела, задал присяжным несколько традиционных
вопросов и разрешил представителю защиты опросить присяжных.
Мейсон ограничился поверхностным опросом.
Прокурор же дал указание Джарвису затянуть опрос присяжных
до тех пор, пока для него не станет очевидным, кого же из двенадцати выбрать
для участия в процессе.
В результате дебатов четверо присяжных удалились из ложи, их
места заняли другие. Было заметно, что Мейсон задает свои вопросы присяжным
лишь для соблюдения процессуальных формальностей.
Раздраженный прокурор Кавингтон сам включился в опрос
присяжных, и когда — уже днем — присяжные были окончательно отобраны, рассвирепевший
прокурор понял, что бороться с этим адвокатом будет не так легко, как он
предполагал. Мейсон быстро осуществлял безапелляционные отводы кандидатов,
демонстрируя при этом безупречное знание закона и прекрасно разбираясь в
характерах людей.
— Господин прокурор, вы не сделаете вступительное заявление?
— спросил судья.
Недовольный и возбужденный Кавингтон, обращаясь к присяжным,
заявил о своем намерении доказать, что обвиняемый в результате незаконного
развода в двоеженстве Эдвард Карлес Гарвин нашел не самый лучший способ решения
проблемы, а именно — убийство своей первой жены.
— Леди и джентльмены, я намерен доказать вам, — продолжал
Кавингтон, — что этот человек преднамеренно заманил свою жену ночью в безлюдное
место, откуда, согласно его плану, ей не суждено было вернуться живой.
Хладнокровно и тщательно продуманное, изощренно осуществленное преступление,
которое, возможно, никогда не было бы раскрыто, если бы…
Его выступление было прервано Джарвисом, который, дернув
прокурора за полу пиджака, намекал, что заявление слишком уж затянулось.
Кавингтон умолк, кашлянул и продолжил:
— …если бы не усилия полиции нашего города, работавшей
совместно с полицией Лос-Анджелеса. Леди и джентльмены, я не хочу подробно
останавливаться на свидетельских показаниях. Обвиняемый сбежал из Соединенных
Штатов в Мексику, где его и разыскали, в соответствии с иском, который
возбудила по отношению к нему его первая жена, и…
— Прошу слова! — прервал излияния прокурора Мейсон. — Ваша
честь, я протестую против всякой попытки со стороны прокурора выдвигать
обвинения, не связанные с преступлением, рассматриваемым на заседании. Я
заявляю, что это делается с целью дискредитации моего подзащитного, и
квалифицирую замечания прокурора как неумелое ведение процесса. Я попросил бы
суд предостеречь присяжных от принятия к сведению этих замечаний.
— Высокий суд, — не сдавался Кавингтон, — этот случай
является исключением из общего правила. Это тот случай, когда обвинение в
двоеженстве, которое было выдвинуто против обвиняемого его женой, явилось
мотивом для ее убийства. И защите это хорошо известно. Обвиняемый сбежал в
Мексику. Он решил убить свою жену и таким образом сделаться вдовцом, что давало
ему возможность вступить в брак с женщиной, которой он увлекся.
— Я настаиваю на своем протесте, — сказал Мейсон, — и прошу
расценить такое обвинение как нарушение процедуры судебного заседания.
— Господин прокурор, — с раздражением произнес судья Минден,
— я не знаю, какие свидетельские показания вы собираетесь предъявить, и поэтому
вынужден признать, что вы выходите за рамки процессуального порядка. Не лучше
ли было бы повременить с обвинениями? Сначала представьте суду свидетельские
показания, затем мы выслушаем возражения со стороны защиты, заслушаем мнение
присяжных заседателей, а уж потом суд сможет вынести справедливое решение. Вы
же избрали путь через черный ход и тем самым вводите суд в заблуждение. Прежде
всего нам нужно установить, какими фактами мы располагаем. Я предлагаю вам
изложить присяжным, какие факты имеются у вас относительно передвижений
подсудимого в то время, когда было совершено преступление. Пока я признаю, что
представитель защиты — прав, призывая вас к соблюдению процессуального порядка.
— Хорошо, ваша честь, — уступил, задетый за живое,
Кавингтон. — Если суду угодно, чтобы я подчинился такой процедуре, я готов это
сделать.
— Учитывая подобные обстоятельства, — продолжал судья
Минден, — с целью защитить права подсудимого, суд призывает присяжных не
принимать к сведению замечания, высказанные обвинением, которые касаются
другого преступления.
Кавингтон, хорошо сознавая, что выставил себя в глазах присяжных
в невыгодном свете, и пытаясь исправить положение, проговорил:
— Леди и джентльмены, я заканчиваю. Вне всяких сомнений, я
докажу, что обвиняемый совершил убийство, причем жестокое и преднамеренное. Я
буду требовать для него самого сурового наказания. Иными словами, я буду
настаивать на вынесении ему смертного приговора.
С последними словами Кавингтон обратил мрачный взгляд в
сторону Эдварда Гарвина. Затем такого же взгляда удостоился и Перри Мейсон.
Прокурор шумно опустился на место и зашептал Джарвису:
— Черт бы побрал его высокомерную улыбку. Ну ничего, скоро
он с ней распрощается.
— Защита желает взять слово? — спросил судья Минден.
— О, если суду угодно выслушать меня, — отозвался Мейсон, —
я буду краток.
