— Помогите мне, Мейсон, — промолвил Гарвин. — Похоже, я
загнан в угол.
— Ну что ж, расскажите мне все с самого начала, — предложил
адвокат.
— Я женился на девушке по имени Эзел Картер десять лет
назад, — начал свой рассказ Гарвин. — Она была тогда необыкновенно хорошенькой.
Я был просто загипнотизирован ее красотой, да, именно загипнотизирован, другого
слова и не подберешь, чтобы объяснить мое состояние, Мейсон. На поверку она
оказалась холодной, расчетливой интриганкой… ну, я не буду произносить то
слово, которое мне хотелось употребить, поскольку здесь присутствует леди, — и
Гарвин кивнул в сторону Деллы Стрит, сидящей за соседним столом.
— Да, любовь выявляет в человеке все лучшее, — философски
заметил Мейсон. — Когда же любовь умирает, очарование частенько сменяется
отвращением. Чаще всего это кончается травмой для обеих сторон.
Гарвин переменил позу.
— Возможно, — ответил он с сомнением в голосе и добавил: — В
данном случае страдаю я. Для меня сейчас важно, чтобы вы поняли — она была
исчадием ада.
— Это в каком же смысле? — поинтересовался адвокат.
— В самом прямом, — запальчиво ответил Гарвин. — Она была…
она была разъяренной дикой кошкой. Вы можете себе представить, что такое
кромешный ад? Так вот, моя жизнь была пострашнее.
— Вы давно разошлись? — задал вопрос Мейсон.
— Тогда я не придавал особого значения такой формальности,
как развод. Все началось, когда я решил повторно жениться. Она прямо обезумела,
узнав об этом…
— Кстати, — перебил его адвокат, многозначительно взглянув
на Деллу Стрит, — что представляет собой ваша нынешняя жена?
— Мейсон, это само совершенство. — Гарвин прикрыл глаза и
откинулся в кресле. — У нее изумительные рыжие волосы и бездонные синие глаза.
Ее ослепительно белая бархатистая кожа как нельзя лучше оттеняется рыжими
волосами. Она прелестна, Мейсон. Это просто чудо. Я бы даже сказал —
драгоценность.
— Как приятно говорить о женщинах, — произнес адвокат. —
Продолжим это чудесное занятие, если вы не против. Скажите, у вас работает
женщина лет двадцати трех — двадцати четырех? У нее отличная фигура, элегантно
одевается, длинноногая, с довольно пышной грудью, белокурыми волосами и серыми
глазами…
— Работает у меня? — переспросил Гарвин. — Послушайте,
Мейсон, да вы описали какую-то голливудскую кинозвезду.
— Но она действительно выглядит безукоризненно, — подтвердил
Мейсон.
— Нет, — покачал головой Гарвин, — такая женщина у меня не
работает.
— Ну, может быть, вы знаете кого-нибудь по фамилии Колфекс?
— снова задал вопрос адвокат.
Гарвин задумался.
— Да, — через некоторое время произнес он. — Как-то я
заключал коммерческую сделку с человеком по фамилии Колфекс. Это была несколько
необычная, но выгодная сделка. Я долгое время не мог забыть о ней. Вообще я
держу в памяти массу вещей. Но я хотел бы поговорить о моей первой жене.
— Ну что ж, я вас слушаю.
— Итак, — продолжал Гарвин, — мы с ней расстались около года
назад. Развод был несколько странным, об этом я еще расскажу. Брак наш нельзя
было назвать удачным. Он мог бы стать таковым, но мне пришлось бы изменить
многим своим привычкам: оставить клуб, отказаться от игры в покер и полностью
погрузиться в семейные дела. Моя жена также не сидела дома, вся жизнь у нее
протекала вне его… Поймите, Мейсон, мы дошли до такого состояния, что
единственным выходом было жить врозь. Честно говоря, она терпела меня, а я —
ее. Поэтому, когда пришло время разойтись, не было ни скандалов, ни истерик.
Развод представлял собой простой раздел имущества. Я оставил ей рудник в штате
Нью-Мексико, который приносил немалую прибыль и гарантировал обеспеченную
жизнь.
— Вы оформили какие-нибудь официальные бумаги о разделе
имущества? — заинтересованно спросил Перри Мейсон.
— Сейчас я считаю, что в свое время совершил небольшую
ошибку. Официально я ничего не оформлял, но ведь Эзел всегда была очень
щепетильна в подобных делах. Мы обсудили вопрос о разделе с ней, и я отдал ей
рудник с условием, что мы посмотрим, как пойдут там дела. Она обещала признать
имущественный раздел, если все будет хорошо, Я же, со своей стороны, пообещал
внести кое-какие коррективы в условия раздела, если на то будет необходимость.
— Ну, и как все получилось? — спросил адвокат.
— Полагаю, нормально, — ответил Гарвин. — Правда, Эзел
забросила дела на руднике и на некоторое время уехала из Нью-Мексико, затем
написала, что собралась в штат Невада, чтобы оформить развод. Через некоторое
время я окольными путями узнал, что она это сделала.
— Вы получили от нее письмо?
— Нет, написал кто-то из наших общих друзей.
— Вы, надеюсь, сохранили эти письма?
— К сожалению, нет.
— Она оформила развод в Рино?
— Очевидно, нет.
— Ну ладно. Рассказывайте дальше.
— В общем… я встретил Лоррейн Эванс. — При упоминании этого
имени лицо Гарвина осветила улыбка. — Мейсон, у меня просто не хватит слов,
чтобы рассказать о Лорри. Встретив ее, я словно вернулся в прошлое. Она
воплощала в себе все, что я так желал увидеть в Эзел. Я не мог поверить своему
счастью.
— Ну конечно же. Она драгоценность! Она совершенство! —
насмешливо напомнил адвокат и, став вновь серьезным, заметил: — Но давайте
ближе к делу.
Гарвин укоризненно взглянул на Мейсона и продолжил:
— До этого я не беспокоился о документах, подтверждающих мой
развод, но после того как встретил ее, мне захотелось удостовериться, на самом
ли деле я свободен. Поэтому я написал в Рино и постарался разыскать какие-либо
документы, подтверждающие развод.
— И что же дальше?
— Я надеялся, что информация, полученная от друзей, все-таки
соответствует действительности, и ждал ответа из Рино. Когда же пришел
официальный ответ, что нет никаких подтверждений развода, я проклял все…
— Что же вы предприняли?
— Я поехал в Мексику и проконсультировался у юриста, который
сказал мне, что я могу временно оформить себе здесь вид на жительство, и… он
довольно быстро все оформил. Затем я оформил там «мексиканский развод», и мы с
Лорри поженились. В общем, мы последовали совету этого юриста из Мексики.
— Интересно, — произнес Мейсон. — И что же произошло дальше?
— Меня встревожило появление Эзел, — продолжил Гарвин. — Она
вдруг явилась ко мне раздосадованная и стала требовать нового раздела
имущества. Она требует таких вещей, которые могут привести меня к полному
разорению. Больше того, она требует меня.
