Девушка стояла, не шевелясь, возможно, даже не дыша. Мне не хотелось торопить ее, потому что ответ для нее очень важен, как и для меня. Но мне до безумия захотелось прикоснуться к ней, хотя бы целомудренной лаской, просто почувствовать ее кожу своей, без преград. Поднял руку и нежно прикоснулся к ее щеке, кончиками пальцев пробежался по линии скул.
Лиз вздрогнула и прикусила губу, сделала глубокий вдох и положила ладони мне на грудь, аккуратно, почти невесомо, провела по голой коже, а для меня это прикосновение было сродни удару молнией. Я закрыл глаза, стараясь не застонать. Элизабет дюйм за дюймом исследовала мою грудь. Ее прикосновения, осторожные, можно даже сказать неумелые, распаляли меня, вызывая внутреннее пламя. Я стоял и боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. Героически терпел эту сладкую пытку, пытался думать о чем угодно, кроме ее нежных пальчиков на своем теле…
Выходило хреново. Выдержка почти покинула меня. Перехватил ее за запястья, нежно сжал и открыл глаза. Она словно светилась изнутри. Ее грудь часто вздымалась и опадала, глаза лихорадочно блестели, а рот призывно приоткрылся.
— Я ведь не железный, Лиз, — хрипло прошептал я.
Девушка легко освободилась от моего захвата.
— Я тоже, — шепнула она в ответ.
Желание во мне было столь велико, что мне казалось, я могу взорваться просто от того, что смотрю на нее. Резко наклонился и поцеловал ее. Ее губы немного подрагивали, и спустя секунду она уже сама отвечала мне на поцелуй с не меньшей страстью. Обняла меня за плечи, от чего мы прижались еще теснее друг к другу.
Я взял Элизабет за бедра, заставляя обхватить меня ногами за талию, спиной прислонил девушку к стене, углубляя поцелуй. Мы лихорадочно гладили, касались друг друга. Отмечая друг друга прикосновениями.
— Что же ты делаешь со мной, Дюймовочка? — сумев разорвать поцелуй, спросил сам у себя.
— Я не смогу остановиться, Лиз, если мы продолжим, — посмотрел ей прямо в глаза, — мы можем пойти дальше, но мне нужно знать, что ты понимаешь, что произойдет.
В этот момент, когда увидел ее затуманенные страстью глаза, я понял, что все маски сорваны. Сейчас мы оба точно знали, чего хотим.
— На все сто… — глядя мне в глаза, твердо сказала она.
Большего мне и не требовалось. Я притянул ее к себе и впился в губы поцелуем. Так возбужден я не был никогда. Мне казалось, что меня разорвет изнутри, если в скором времени я не получу разрядку.
Мне бы хотелось, чтобы наш первый раз произошел более плавно и романтично, но страсть в игры не играет. В следующий раз будет лучше, мысленно пообещал сам себе.
Мы лихорадочно начали прикасаться друг к другу. Рваные, быстрые движения рук. Секунду спустя мы повалились на кровать, ни на миг не разрывая контакта, я лишь успел перенести вес своего тела на руки.
Одной удерживал себя над Лиз, а вторую спустил на бедра девушки и начал их поглаживать, слегка сжимая и прижимая к себе. Переместил руку на внутреннюю часть бедра и аккуратно провел по ней ногтями. Элизабет застонала мне в рот, и я проглотил этот стон. Потрогал ее через ткань трусиков, и в этот раз застонал сам, она уже была влажной для меня.
Больше не спрашивая разрешения, отодвинул их ткань в сторону и прикоснулся к ее плоти. Погладил ее вверх-вниз, чувствуя, как она еще больше увлажняется под моими прикосновениями. Медленно ввел в нее один палец, и она тут же туго обхватила меня. Боже, какая она чертовски тугая и горячая…
Я оторвался ото рта девушки и зубами спустил лямку с ее плеча, оголяя грудь и тут же впиваясь зубами, зная, что оставлю следы на ее нежной коже.
Лиз запрокинула голову на подушку, выгнулась и начала постанывать, подаваясь бедрами по направлению к моей руке. Такая отзывчивая… Через мгновение девушку накрыло волной наслаждения. Элизабет вскрикнула и выгнулась всем телом.
Я больше не мог терпеть. Протянул руку к тумбочке, там, где оставил свой бумажник, и отыскал в нем презерватив. Элизабет все еще пребывала в прострации, я коленями развел ей ноги еще шире и устроился между ними. Положил руки по обе стороны от ее головы и, как только поймал ее взгляд, резко подался вперед.
За миллисекунду до этого я увидел… Неужели, это был страх в ее глазах? А спустя секунду я понял, почему…
На своем пути я встретил преграду. Элизабет Морисон оказалась девственницей. Девушка обняла меня за плечи и спрятала свое лицо между моей шеей и плечом. Это был жест доверия, которое я так хотел до этого…
Но от этого стало еще хуже, сердце ухнуло куда-то, и на теле проступил холодный пот. Чувствовал дрожь от боли, которая прокатывалась по ее телу, и старался не шевелиться. Помимо моей воли перед глазами появилась другая девушка…
Другой первый раз. Я зажмурился, стараясь прогнать этот образ и вернуться в здесь и сейчас. Я чувствовал сожаление, ощущал этот вкус у себя во рту… Я не достоин этого подарка. Не я должен был забрать невинность этой девушки. Ее должны любить, она заслуживает этого.
Такое чувство, что меня скинули с утеса прямо в пропасть, и внизу нет ничего кроме непроглядной тьмы. Сейчас я чувствовал себя настоящим животным. Но ничего не смог поделать. Как только дрожь в теле Элизабет уменьшилась, я продолжил свои толчки, но на девушку больше не смотрел, просто не мог.
Сегодня к белому в список любимых цветов добавился еще и красный. Цвет страсти и любви. Но для меня он всегда будет цветом сожаления.
Белый и красный. Смерть и сожаление. Неплохое сочетание.
Глава 20
Элизабет
Говорят, взгляд может ранить, причинить боль в стократ сильнее физической. Я и сама так считала. До этого момента. Все это бред! Наибольшую боль способно причинить, когда от тебя этот самый взгляд прячут. Даже не удосужившись снизойти до того, чтобы посмотреть в твои глаза прямо, не скрывая тех чувств, что обуревают человека.
Я сидела на кровати, обхватив колени, не шевелясь. Время будто замедлилось, казалось, я нахожусь в каком-то непонятном вакууме. Слышала окружающие звуки так ярко и в то же время, словно сквозь вату. Смотрела в потолок, не мигая, так, что перед глазами стали плясать бешеные круги.
Понимала, что нужно встать, вернуться к себе в номер, не видеть и не слышать, а еще лучше — сохранить свое лицо. Но эти мысли были поверхностными, несущественными.
Я не могла понять, что случилось с Эйданом. Его будто подменили. Он не смотрел на меня, даже когда все закончилось. Его взгляд блуждал по комнате, периодически останавливаясь на отдельных предметах. Мне хотелось схватить его и хорошенько встряхнуть, лишь бы увидеть его глаза. Лишь бы понять причину такого поведения. Ведь я сама сделала этот выбор, я сама пришла к нему, стараясь не думать о том, что будет завтра. Но в тот момент, когда оказалась одна в своем номере, во мне будто что-то щелкнуло.
Я поняла, что не хочу терять ни единой минуты, хочу жить здесь и сейчас, не думая о том, что завтра, возможно, все может быть иначе. Не знала своего будущего, да и не хотела знать. Для меня был лишь Эйдан и его жаркий взгляд, который преследовал меня весь день.
