— Что ты творишь??
— Разве не понятно? Делаю то, что хочу. В твоем духе, — в стену летит ее планшет и любимая палетка с тенями, а потом белье из верхнего ящика комода.
— Ты дура! — она бросается на меня.
Только я сильнее. И злее.
Отталкиваю ее от себя так, что она снова валится на пол, и не даю ей встать, тут же наматывая волосы на кулак.
— Еще раз сунешься ко мне, и я не задом, а мордой тебя буду возить. И не по ковру, а по асфальту.
— Я все родителям расскажу, — воет Ольга.
— Да мне плевать! Рассказывай. Что ты меня ими все пугаешь? Я тебя и при них отделаю!
Прощай адекватность, сдержанность и здравый смысл. Меня будто закоротило. Накрыло тьмой, единственное желание которой крушить.
— Влад мой. Запомни это! — дергаю так, что у нее слезы из глаз брызжут, — не можешь запомнить? Я тебе сейчас на морде напишу.
Хватаю перманентный фломастер, зубами срываю колпачок, отплевываю его в сторону и заношу грозное оружие над сестрой.
— Не надо. Пожалуйста, — визжит она, прикрывая ладонями лицо.
Боже, да я просто озверела. По-другому и не скажешь.
Бросаю фломастер, отшвыриваю в сторону сестру и иду к выходу. Под ногами хрустят обломки ее вещей. Я пинаю в сторону комок трусов и лифчиков, снова вспоминая, как она с декольте нараспашку приперлась к Владу.
— Ты больная! — кричит она мне вслед, а я достаю мобильник и отправляю отцу письмо с перечнем ее косяков.
Хватит с меня, пусть этой выскочке жизнь не мила будет.
Возле ворот встречаю тетю Лену.
— Ясенька, ты чего, уже уходишь?
— Теть Лен, прости. Некогда. Я зашла только с Ольгой парой слов перекинуться.
— Все в порядке? — с подозрением спрашивает она.
— Да, в полном.
Внутри атомный взрыв, от адреналина зуб на зуб не попадает, а так да, все супер, все в полном порядке.
Вообще сегодня день удачный. Столько событий, столько интересных открытий. Окончательно убедилась, что сестра у меня тварь. Узнала, что такое ревность. И поняла, что люблю Влада.
Так здорово, что удавиться охота.
***
Вечером ожидаемо начались звонки. И если я проигнорировала Ольгу и тетю Лену, то от отца отмахнуться не могла.
— Ярослава! — сходу начинает он, — это что такое?
— Что именно? — не люблю дуру включать, но здесь срабатывает само. Защитная реакция. Меня ведь до сих пор потряхивает после такого насыщенного на эмоции дня. То же мне сильная женщина. Позорище.
— Что у вас случилось с Ольгой? Она ревет как белуга, говорит, что ты ее избила!
— Папа, я не хочу показаться занудной, но Оля сказала, почему я так поступила? — мне очень интересно, какую версию событий вывезла эта мелкая пиявка.
— Сказала, что ты ни с того, ни с сего ворвалась к ней в комнату, кричала, угрожала, устроила погром. Разбросала ее вещи, а потом набросилась на нее, схватила за волосы и таскала по полу. Скажи, что это не правда! — требует возмущенный отец.
— Это правда, — мой голос звучит жестко и даже грубо.
— Яся! Ты с ума сошла. Это же твоя сестра. Да и вообще, разве можно распускать руки?
— А в трусы к чужому мужику лезть можно? — как бы невзначай интересуюсь я.
Отец спотыкается на половине слова, замолкает, а потом в полнейшем недоумении спрашивает:
— К какому мужику?
— К моему, пап. К моему! К Швецову! Помнишь такого?
В трубке звенит тишина, и мне даже кажется, что связь прервалась, но отец возвращается:
— Я уверен, ты что-то не так поняла.
— Все так. Эта шалава…
— Яся! Следи за языком.
— Хорошо. Эта…лучшая в мире сестра пришла к Владу на работу.
— Может…
— Погоди! — резко обрываю его, растеряв все свои манеры, — не просто пришла, а начала раздеваться.
— Но…
— Стала лезть к нему на руки. Тереться грудью, — про грудь, конечно, речи не было, но я уже не могла остановиться. К тому же, я уверена, что она просто не успела их вывалить на всеобщее обозрение, а так бы и потрясла, и потерлась.
— Я уверен, что всему есть объяснения, — смущенно мямлит он. Разговоры о груди, звучащие из уст любимой дочери, произвели на него впечатление.
— Ты мне не веришь?
— Славка…я… — отец совсем теряется.
— Я тебе когда-нибудь врала?
— Нет!
— Тогда что за сомнения?
— Ну это же Ольга. Сестра твоя. Разве сестры могут так поступать?
У отца твердые моральные принципы и в них не укладывается такое поведение, поэтому он и тормозит, пытается найти логичное объяснение, оправдание. Но его нет, и быть не может.
— Так ты у нее спроси. Могут или нет.
— Она повторяет, что ты это сделала просто так.
— Хорошо. Я приведу Влада, и он сам все подтвердит. И родителей его. Пусть все знают. Еще и запись с видеокамер камер кабинета предоставлю, — тут я, конечно, блефую. Я даже не знаю, есть ли эти камеры на самом деле.
— Ты что! — тут же подскакивает отец, — это дела нашей семьи. Зачем привлекать посторонних?
— Пап. Мы с Владом живем вместе. У нас все серьезно, а Ольга, для нас как раз посторонняя. И тем не менее она позволяет себе такие выходки. Ей сказала, и тебе скажу: если еще раз сунется, я за себя не отвечаю. Погромом в комнате и выдранными волосами не ограничусь. Без зубов останется.
— Ярослава, я же тебя воспитывал, как серьезную, воспитанную леди, а ты говоришь, как хулиганка из подворотни. Скромнее надо быть, сдержаннее.
Надо же, как всем нравится, когда я скромная и сдержанная. Только мне от этого ни горячо, ни холодно.
— Не той дочери ты о скромности говоришь, пап. Не той! Ты прочитал те сообщения, которые я тебе отправила днем. Про ее выкрутасы? Поговорил с ней на эту тему? Или опять не уверен? Думаешь, что наговариваю?
— Ясь, — он снова мнется, — конечно, я в тебе уверен. Но она так горько плачет, у меня не хватает духу еще и это сейчас с ней обсуждать.
Вот дрянь. Поняла, что ждут разборки и устроила спектакль, для впечатлительных родителей. Браво, Оленька. Мне в этом плане до тебя далеко.
— Ммм, — тяну, пытаясь скрыть обиду, — со мной значит духу хватает говорить, да? Я же взрослая, все пойму, со всем разберусь, и вообще не буду заморачиваться. Подумаешь, сестра на моего мужчину чуть не залезла. Пфф, ерунда какая. Справлюсь. А вот ее, бедняжку поберечь надо, чтобы не расстраивалась лишний раз. Ты ее там по голове погладь и поцелуй от меня в щечку. Скажи, что пирожок ей куплю. С изюмом. Как она любит.
