— Это хорошо. Я не вмешивался в ваши отношения, когда этого просила Ольга. Не стану и сейчас, когда просишь ты.
Похоже, мне снова придется выкручиваться самой и рассчитывать только на себя.
— Наши компании объединены, и вам в любом случае теперь надо учиться работать бог о бок. Никуда от этого не деться.
Я обреченно подняла глаза к потолку и вздохнула.
— Ярослава, все наладится. Я в тебя верю. Ты сильная, умная, настойчивая, — невозмутимо говорит отец, не понимая, что сейчас я чувствую себя просто разбитой, — справишься.
— Хм, — кисло усмехаюсь, — у меня иногда такое чувство, что тебе сына хотелось, а получилась я, но от идеи воспитать «настоящего мужика» ты не отказался.
— Ясь, глупости не говори. Ну какой мужик?
— От Ольги же ты никогда не требуешь ни профессионализма, ни стойкости, — я задумалась, — да ничего ты от нее не требуешь.
— Ну что поделать, она гораздо слабее, — отец виновато развел руками, — Чуть что — слезы, истерики. Вчера вон весь день с температурой лежала. Леночка ей то компот варила, то любимые рогалики пекла.
— То есть то, что у Леночки давление скачет и надо поберечься — это ерунда. А Оленька сопли развесила — это уже проблема?
— Ярослава, что ж ты такая добрая у меня получилась? — не скрывая иронии сказал он, — сестра заболела, а ты злорадствуешь.
Я не злорадствую. Я просто злюсь. А еще испытываю крайнюю степень недоумения.
— Пап, а что она, вообще, у вас делает?
— Так ты их выселила, — смотрит на меня с легким укором.
— Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я это сделала, — свои укоры он может приберечь для кого-нибудь другого. Мне не жаль.
— Влад сказал, что не хочет таскать жену по съемным квартирам.
— Ого, надо же какой джентльмен.
— Ну, в этом он прав. Ольга — девочка тепличная, к такой жизни не привыкла. Уж пусть ремонт закончит, тогда и переедут, а пока она у нас поживет.
— Ну и правильно, — я улыбаюсь, а у самой в голове вовсю крутятся шестеренки.
Значит, Швецов просто сбагрил свою ненаглядную обратно родителям лишь бы не пускать к себе в квартиру? Любопытно.
***
Из отцовского кабинета я ухожу в расстроенных чувствах. От Влада отделаться не удалось, получить какого-то сочувствия и понимания тоже.
Ты сильная. Ты справишься.
Вот и все.
А как я буду справляться, откуда брать на это силы — никого не волнует. Может, мне тоже хочется как Оленьке, губы надуть, упасть на пол и кататься в истерике, пока не добьюсь желаемого.
Бесполезно сходила. Разве что две новости узнала: первую, про то, что Швецов отделался от Ольги, сбагрив ее родителям, а вторую — партнеры скоро приедут. Отец сказал об этом как бы между прочим, но с таким подтекстом, что надо бы как-то поучаствовать, проявить себя.
Я-то готова, только вот сомневаюсь, что мой непосредственный начальник позволит мне прыгнуть выше головы, разве что назначит ответственной по тарелочкам. Но информацию я услышала, приняла к сведенью и буду работать. Разработаю такой проект, что Швецов от зависти обделается, выступлю с ним, и наконец докажу Гоблину, что стажировка была не зря.
Хорошие мечты, правильные. Осталось только придумать, как быть с коленками, которые начинают трястись в его присутствии.
— Ярослава, хорошо, что ты вернулась, — Юлия Андреевна подвинула папку на край стола, — отнеси документы Швецову. Он срочно запросил.
Интересно, а меня в роли посыльного он тоже запросил, или я просто под руку подвернулась?
— Я могу отнести, — тут же встревает Наташа, и я готова с радостью уступить ей это почетную миссию.
— Сиди, уже! — цыкает на нее начальница, — тебя из кабинета выпустишь — ты на два часа пропадешь.
— В этот раз я быстро.
— Все, у тебя есть задание — выполняй. Ярослава еще не начала, так что сходит.
Ох, как не хочется. Тоска зеленая.
Беру эту несчастную папку и иду в святая святых. Туда, где сидит огненный дракон, мечтающий меня сожрать.
Пока иду, гоняю в голове, как лучше сделать: оставить все секретарю и сбежать? Или все-таки из рук в руки передать? Никогда не думала, что буду сомневаться в таких простых вещах.
Наверное, сброшу секретарю. Юлия Андреевна не сказала ведь, что я должна отдать именно Владу и никому больше? Да. Так будет лучше. Спокойнее. Мне совершенно не хочется мотать свои и без того натянутые нервы.
Однако, когда выворачиваю в нужный коридор, мое решение мигом меняется на противоположное. Потому что впереди вышагивает Оленька. И что-то она совсем не похожа на больную.
В черной блузке, красной юбке, обтягивающей ее, словно вторая кожа. Волосы уложены и сверкают, даже в спокойном рабочем освещении, походка от бедра, а высоченные шпильки отбивают уверенную дробь.
Сестра в полном боевом облачении, и не сложно догадаться, для кого она так расстаралась. Для муженька своего драгоценного.
Вопреки здравому смыслу я ревную. Настолько сильно, что черная змея внутри меня готова прямо сейчас наброситься на любимую сестренку и разорвать ее в клочья.
Ни черта у меня не отболело. Я застряла в том времени, когда Влад был моим, и меня просто ломает от одной мысли, что у него теперь есть другая. Не просто другая, а законная жена, причем не какая-то девка со стороны, а Оленька.
Я иду следом, как маньяк-убийца пялюсь на ее затылок, представляя, как хватаю за космы и со всей дури прикладываю об стенку. От меня злость волнами расходиться, но Ольга не из тех, кто чувствует чужие взгляды. Идет вперед, бедрами накручивает, волосы поправляет и даже не думает оборачиваться. Что-то копается у себя на груди. Я не могу со спины увидеть, что именно она делает, но подозреваю, что расстегивает верхние пуговицы блузки.
У них намечается романтик?
Перебьются. Я им всю малину обломаю. Зачем? Кто бы еще мне самой это объяснил.
Секретаря, кстати на месте нет. Ольга заходит в кабинет Швецова без стука, но со спецэффектами: просачивается внутрь, как гибкая кошка, и я даже на расстоянии слышу ее томное «скучал?»
Конечно, блин, скучал. Куда же он без жены своей дорогой и очень любимой? Сидит такой несчастный в своем кабинетике, бумажки перекладывает и грустит.
Ничего, сейчас развеселиться.
Я специально сбавляю шаг и даю им несколько минут форы, а потом решительно отбиваю дробь по косяку.
— Позже, — доносится раздраженный голос Влада.
Это царапает, причиняет почти физическую боль, заставляя ревновать еще сильнее, но я все равно открываю дверь:
— Простите, что отвлекаю, но мне велели срочно передать вам документы.
