— Это не касается никого кроме нас двоих. Ты меня пригласил только ради того, чтобы задать этот вопрос?
— Нет. Хотел узнать тебя получше.
— Ну и как? Узнал? Доволен?
Он не реагирует на мой выпад, просто жмет печами:
— Не обижайся. Это был хороший вечер. Я просто пытаюсь понять, кто из вас ошибся.
Мы оба ошиблись. Но я не скажу этого вслух.
— До свидания, Миш. Спасибо за компанию, но мне пора.
Он все прекрасно понимает:
— Спокойной ночи, Ярослава. Если понадобиться помощь с огнедышащим драконом — обращайся.
***
Как выяснилось на следующий день, Дракон снова был не в духе, причем еще сильнее, чем раньше. Сначала Юлия Андреевна пришла после него изрядно помятая, потом прилетело Наташеньке, которую он поймал в коридоре. Она настолько увлеклась фотографиями своей физиономии для социальной сети, что просмотрела появление начальника и огребла по полной.
Наблюдая за тем, как она скорбно промачивает скупые девичьи слезы кончиком салфетки, я притихла и даже попыталась слиться со стулом.
Не нравится мне настроение Швецова. Ох, не нравится. С такими темпами и мне прилетит. Не знаю, правда, за что, накосячить вроде не успела, но разве это имеет значение? Если начальство захочет придраться, то придерется. Тем более что-то мне подсказывает, что не из-за работы он опять злится.
Когда в кабинете звучит надрывная трель внутреннего звонка, мы все напрягаемся. У меня холодный пот на спине проступает, потому что, даже не слыша собеседника, я знаю, кто звонит. Чувствую.
— Да? — с заискивающей улыбкой отвечает Юлия Андреевна и тут же морщится, потому что из трубки доносится резкий голос Влада.
Я не могу разобрать, что именно он говорит, но судя по тому, как плющит мою начальницу — ничего хорошего.
— Конечно…Сейчас принесем… — она вешает трубку и нервно обмахивается папкой, — фууух. Ну, что девочки, Швецову сводка потребовалась. Кто к нему пойдет?
Ой, нет. Это без меня, пожалуйста.
— Я к нему сегодня не сунусь, — с видом оскорбленной королевы сообщает Наташа, — давайте, отправим Ярославу. Она у нас самая молодая, самая неопытная. Пусть носит.
— Давайте, без давайте, — я огрызаюсь, но уже поздно. Три пары глаз смотрят на меня внимательно и настойчиво. Похоже, быть мне тут на побегушках, — Хорошо.
Нет смысла устраивать дешевый маскарад, заламывать руки и искать причины, почему я не могу это сделать. Причина только одна — мне страшно с ним встречаться, а это не имеет никакого отношения к работе.
Тут отец прав, если я хочу быть профессионалом и встать на одну ступеньку с Швецовым, то надо перестать от него шарахаться и научиться нормально дышать в его присутствии. Так почему бы не начать учиться этому прямо сейчас?
Я беру те папки, которые выкладывает на стол Юлия Андреевна, и выхожу в коридор.
Спокойствие, такт, профессионализм — три кита, на которых держаться рабочие отношения с сложными людьми. Так меня учили в Ранффе. Пора уже вытряхивать из загашников свои знания и применять их на практике.
Его секретарша встречает меня взглядом прожжённой кобры, а я в тайне радуюсь, что это взрослая женщина лет сорока пяти, строгая и дотошная, а не профурсетка, которую посадили на это место только ради длинных ног и доступной жизненной позиции.
— Мне к Владиславу Владимировичу, — трясу папками.
— Он у себя.
Спасибо, я в курсе. Отрывисто стучу в его дверь и получив жесткое «войдите», смело шагаю внутрь. Ну как смело…С дрожью в коленках и замирающим сердцем, но с виду все выглядит очень решительно.
Ух, огонь-девка, баба-гром.
Встречают меня волчьим взглядом. Таким, что пробирает до самых пальчиков, и заставляет спину держать ровнее.
— Добрый день, я принесла вам…
— Давай сюда! — он бесцеремонно перебивает меня и протягивает руку.
— Пожалуйста, — дежурная улыбка, смирение на лице.
В этот раз я не дам себя зацепить.
Швецов бегло пролистывает всего пару страниц, и папки отправляются в сторону.
Он ради этого требовал сводку? Ради того, чтобы глянуть две цифры, которые можно было уточнить по телефону? Или…он рассчитывал, что их принесу именно я?
— Я разговаривал с твоим отцом, — внезапно произносит он.
— Хорошо, — покладисто киваю.
— Хорошо? — Швецов вопросительно выгибает дверь, — он попросил быть меня снисходительнее к новой сотруднице.
Ох, папа-папа, как всегда, не вовремя со своей заботой. Ты же сказал, что не будешь вмешиваться. Зачем изменил свое решение?
Я уже пожалела о той мимолетной слабости, когда попросила его перевести меня от Влада. Это было глупо.
— Он просто обо мне переживает.
— А есть поводы для переживания? Может кого-то что-то не устраивает? Так я не держу. В компании полно других направлений, а в городе полно других мест, где можно найти работу.
Фигу тебе, а не другие места. Это такая же моя компания, как и твоя! И никуда я отсюда не уйду и из отдела этого не переведусь! Не дождешься! И тебе придется меня признать, хочешь ты того или нет.
— Все устраивает. Отец был обеспокоен мои осунувшимся видом, вот и решил проявить участие, — не смотрю на Влада, а он, наоборот, прожигает меня взглядом, будто ждет чего-то.
Молчание затягивается, и тогда раздается колючее:
— Так, может, больше времени уделять работе, а не тому, чтобы хвостом крутить и по свиданиям бегать?
Узнал, значит, про то, что я с его другом вчера весь вечер провела? В этом причина столь дурного настроения?
— Боюсь, это не ваше дело, Владислав Владимирович, с кем я хожу на свидания и, вообще, чем занимаюсь в свое свободное время.
Влад досадливо морщится, хлопает ладонью по столу — он всегда так делал, когда злился — и отходит к окну, а я продолжаю пялиться на его спину.
По привычке ловлю знакомые жесты. То, как он взъерошивает волосы на затылке, и качает головой, не отрывая взгляда от пейзажа за окном. Плечи напряжены, в каждом движении едва сдерживаемый ураган.
— И вообще, вам не кажется, что для женатого мужчины, вы слишком много времени уделяете чужим свиданиям, — я говорю это строго и совершенно спокойно, правда сердце бьется где-то под языком.
Сама мысль о том, что Швецов ревнует и бесится из-за моего скромного свидания, доставляет мне странное, почти болезненное удовлетворение. Понимаю, что ему не плевать, и упиваюсь этим, как конченая наркоманка.
— Мне нет дела до твоих свиданий, — говорит он слишком резко, чтобы я ему поверила, и сам это прекрасно понимает.
