— Расслабься. Хорошее место.
Неплохое. Если не считать извивающихся голых тел. Ладно девичьи — на меня это впечатления не произвело, а вот мужские — это нечто. Я теперь полночи не усну. Это как с грибами. Ходишь по лесу, собираешь, а ночью, стоит прикрыть глаза — и грибы, грибы, грибы. Вот тут так же будет.
Впрочем, спустя некоторое время, острота ощущений притупляется. Я уже почти не краснею и оборачиваюсь на сцену, только когда там появляются новые персонажи. Зато украдкой поглядываю на часы, отмечая, что прошла уже пара часов. Влада все нет. Он не звонит и не пишет, просто исчез. Полетел, как и все остальные, решать проблемы маленькой бедной Оленьки.
Если честно, я до последнего надеялась, что Швецов всех пошлет и останется, но увы. Воспитание и правила хорошего тона не позволили ему идти развлекаться, в то время как жена «попала в беду».
Почему меня это так бесит? Кто-нибудь может объяснить? Почему я постоянно оглядываюсь, с надеждой всматриваясь в лица, проходящих мимо людей.
Он не едет, а я жду. Злюсь оттого, что не могу отделаться от мысли, чем они занимаются столько времени. Иррациональная ревность тут как тут, нашептывает, что Ольга может быть очень убедительной и прекрасно умеет играть роль бедной овечки, попавшей в беду. Будет со слезами на глазах вешаться на шею к своему мужу, рыдать…
— К черту, — шиплю себе под нос, принудительно вкидывая из головы эти мысли. Я пришла сюда отдыхать и отмечать свою первую серьезную победу на профессиональном поприще. И мне совершенно все равно, где этот Швецов, и чем он занят. Я собиралась веселиться — значит, буду веселиться, а он может и дальше прыгать вокруг своей Оленьки.
Мне все равно.
Я заставляю себя больше не думать о нем и насильно переключаюсь на веселье. Шучу и общаюсь с мужчинами, смотрю выступления и даже аккуратно трогаю каменный пресс одного из танцоров. Чисто из любопытства. Он специально танцует прямо передо мной, многозначительно подмигивая. Я подыгрываю: прижимаю одну руку к сердцу, вторую — ко лбу. Мол сражена наповал, несите меня в опочивальню.
И по закону подлости именно за этим занятием меня и застает Влад.
***
— Это что? — у него такое выражение лица, что в пору бежать и прятаться.
— Вот и Швецов явился, — усмехается Михаил, — а мы тут развлекаемся вовсю.
— Зачем вы сюда поперлись?
— Ой, только не надо включать правильного. Ты тут сам был и не раз.
Кажется, у Влада сейчас сорвет тормоза. Он таким лютым взглядом смотрит на танцора, что тот быстренько сворачивает удочки и уходит подальше от меня.
— Пойдем, — требовательно протягивает мне руку.
Я удивленно смотрю на его ладонь, потом в темные глаза, которые сейчас пылают, как у демона, и спокойно произношу:
— Мне и тут хорошо.
Даже сквозь музыку, слышу отчетливый скрип зубов.
— Как прошла спасательная операция? — интересуется Михаил с самым невинным видом, но мне почему-то кажется, что затрагивает эту тему специально, чтобы побесить Влада.
— Отлично, — он злится.
Я тоже злюсь и подливаю масла в огонь:
— Так что же там стряслось у Оленьки? Споткнулась на ровном месте и сломала ноготь, но ты не дал ей погибнуть в пучине тоски и безысходности?
— Ясь, не беси меня.
— Делать мне больше нечего. Я о сестре любимой переживаю. Надеюсь, ты ее спас, утешил? Погладил по головке?
Кажется, кто-то сейчас взорвется. У него такое выражение глаз, что чертям страшно станет:
— Ты хочешь об этом поговорить здесь?
— Я вообще не хочу об этом говорить, — тянусь чипсами и демонстративно отворачиваюсь к сцене, где мускулистый мулат накручивает телесами, — я отдыхаю.
— Все, наотдыхалась. Пошли.
— Швецов, ну что ты за человек такой? Приперся, разворчался, как старый дед. Отстань ты от нее. Пусть гуляет, — подает голос один из партнеров, — хорошо сидим.
— Лучше не суйся, — меланхолично выдает Михаил, наблюдая за нашей перепалкой, — к ним вообще в такие моменты нельзя приближаться. Снесут.
У гостей появляется в глазах интерес, а потом один из них выдает:
— Почему у меня такое чувство, что я уже это видел?
Потому что действительно видел! Только тогда я ворвалась в клуб, разбила вазу, и раскидала виноград. У меня была другая прическа, да и одета я была по-простому. Наверное, именно поэтому никто из них до сих пор меня не узнал, не связал умную дочку Чернова с той буйно помешанной.
Я немного смущаюсь, а Владу плевать. И на интерес, и на партнеров, и на все остальное. В этом я убеждаюсь, когда он бесцеремонно хватает меня под подмышки, выдергивает из кресла:
— Все, Ярослава, на выход.
— Ты не обнаглел, случаем?
— Идем.
Я упираюсь. Не то чтобы мне хотелось и дальше смотреть откровенные танцы, просто я из принципа не собираюсь делать, как говорит Влад.
— Швецов, отстань от меня, — отпихиваю его наглые руки, — у тебя жена есть, вот ей и командуй, а я, девушка свободная, куда хочу — туда иду. Мне здесь нравится. Эй! Поставь меня на место!
Как бы не так!
Он просто берет меня в охапку и тащит из зала.
— Я сейчас тебя побью.
— Побей.
— Отпусти меня, Влад! Это уже переходит все границы.
— Не вопи. Давай жетон, — ставит меня перед гардеробом.
— Ничего я тебе не дам и никуда с тобой не пойду!
— Хорошо, я тебя унесу без одежды.
Он смотрит так, что становится ясно: мужик озверел. Сейчас действительно закинет меня на плечо и потащит.
— На, подавись, — вытаскиваю из кармашка сумки жетон и сую ему в руки.
Пока одеваемся и выходим на улицу — между нами тишина. Влад стискивает зубы так, что на скулах играют желваки, а я киплю изнутри. Он — невыносимый! Мерзкий! Гад!
Синяя машина с водителем ждет возле крыльца. Я сажусь с одной стороны, Влад с другой. Громко хлопает дверью и отдает отрывистый приказ:
— Давай куда-нибудь, чтобы людей поменьше.
Я, наоборот, не хочу оставаться с ним наедине. Потому что сложно, потому что тянет, потому что режет по живому.
По пустынным ночным улицам наша дорога занимает совсем мало времени — пять минут, и мы подъезжаем к парку.
— Пойдем, прогуляемся.
— Я устала и хочу спать.
— Успеешь. Идем, — он вылезает из машины, а я не тороплюсь. Сижу, нахохлившись, как воробей и упрямо смотрю прямо перед собой.
— Долго тебя ждать? — Швецов распахивает дверцу с моей стороны.
