— Ты разговаривала во сне.
— Да? — нервно улыбаюсь, пытаясь совладать со своими эмоциями, — и что же именно я говорила?
— Ты повторяла только одну фразу, — поправляет прядь моих волос.
— Какую?
— Я тебя верну.
Я закрываю глаза, и из-под ресниц снова катятся слезы.
Ничего уже не вернуть, и никого.
Глава 19
На следующий день Швецов не хотел выпускать меня из квартиры. Этот Гоблин с чего-то решил, что я собираюсь от него сбежать. Дурак. Мне столько времени потребовалось, чтобы собрать себя по кусочкам и понять, что именно мне нужно в этой жизни, вернее кто именно, а теперь бежать? Ну уж нет. Я проживу с ним до конца своих дней, каждую раздражающую секунду. Даже если будет хотеться придушить его во сне подушкой или подмешать в суп фенолфталеина.
— Зачем тебе туда идти? — ворчит он, пока я одеваюсь в прихожей.
— У меня там вещи.
— Купим новые.
— Зачем? Меня и старые устраивают, — я едва сдерживаю улыбку. Так смешно за ним наблюдать, когда он вот такой. Сонный, растрепанный после долгой ночи и ворчливый, как старый дед.
— Ты сейчас придешь домой, посидишь, чайку с конфетами навернешь и решишь, что на фиг тебе этот переезд не сдался.
— Влад, глупости не говори.
— Я просто уже пуганый. Ты умеешь уходить, не оборачиваясь.
— Не уйду, — быстро чмокаю его в нос, и уже разворачиваюсь к двери, чтобы выйти из квартиры, но он перехватывает меня и снова зажимает у стены.
— Даже не надейся сбежать. Я приеду к тебе и буду орать под твоими окнами пока не охрипну, или пока соседи не вызовут ментов.
— Просто орать? — я недовольно морщусь, — как скучно. Лучше серенады пой.
— Ты знаешь, как я пою? — ухмыляется он, — это испытание не для слабонервных.
— Уверена, мне понравится, — я выскальзываю из ее рук, и пока он снова не заграбастал меня, выскакиваю из квартиры, — скоро приеду. Не грусти.
Он начинает мне писать сразу, как только я сажусь в такси:
«Когда обратно?»
«Я еще только отъехала от твоего дома»
«Это не ответ»
Вот до чего же упертое создание. Не могу удержаться:
«Вечером или в крайнем случае завтра с утра»
Швецов тут же мне звонит, и я, давясь от хохота, отвечаю ему:
— Да, дорогой?
— Какое вечером?
— Ну, пока доеду, пока дела поделаю, пока соберусь.
— Я сейчас к тебе приеду.
— Не надо, — я все-таки смеюсь в голос, — Влад, уймись. Дай мне пару часов. Я сама не хочу там задерживаться.
Мы болтаем с ним всю дорогу до дома, будто не виделись сто лет. Нам надо многое друг другу сказать, многое обсудить. У нас для этого много времени, но все равно не хочется терять ни секунды.
В свою квартиру я захожу с видом чокнутой маньячки. На губах — полубезумная улыбка, в глазах — шальной огонь, и сердце тарабанит так, что сложно дышать.
По-моему, я счастлива.
Странное, давно забытое чувство, которое я не испытывала уже несколько лет, с того самого момента, как рассталась с Владом. И именно он вернул мне это ощущение обратно.
Я прохожусь по квартире, пытаясь решить, что оставить, а что взять собой. В принципе, мне не нужно много вещей, я не из тех, кто всегда тащит за собой обоз с пожитками, любовно раскладывая их во время каждой стоянки. У меня даже после Германии часть барахла стоит в коробках. Я за этот месяц не потрудилась их разобрать, наверное, уже и не стану.
Включаю легкую ритмичную музыку и, пританцовывая, начинаю собираться. Мне все еще не верится, что все это реальность.
Как всегда, идиллию ломает предатель-телефон. Он стоит на бесшумном, и я не сразу замечаю того, как упорно светится экран. Зато потом, когда все-таки беру его в руки, обнаруживаю двадцать четыре пропущенных от Ольги.
Что этой курице от меня надо?
Я не собираюсь перезванивать, потому что нет ни малейшего желания слушать ее истеричный голос и претензии. К сожалению, она будто чувствует, что я у телефона и снова меня набирает. Обреченно поднимаю взгляд к потолку и отвечаю:
— Да!
— Ты где?
Очень хочется ответить рифмой, но я сдерживаю сей невоспитанный порыв:
— Дома. А, что? Собралась в гости зайти?
— Врешь!
Вместо ответа делаю селфи и отправляю ей:
— Еще какие-то сомнения? Можешь, приехать и проверить.
— Ярослава! — шипит она, — знаешь, кто ты?
— Твоя единственная, глубокоуважаемая и любимая сестренка, — предлагаю вариант ответа.
— Не-е-ет, — тянет она, — ты-стерва!
— О, как! — я плюхаюсь на диван, — ты ранишь меня в самое сердце.
— Думаешь, я не понимаю, что происходит? Думаешь, я такая тупая и слепая, что не замечаю, как ты подкатываешь к МОЕМУ мужу?! — выделяет голосом слово «моему».
— Не понимаю, о чем ты, — ухмыляюсь я.
— Я знаю, что ты была у него этой ночью! Я консьержку расспросила обо всем! Она мне сказала, что Влад привел с собой какую-то черноволосую девку! Это была ты!
— За словами следи, — холодно огрызаюсь я.
— А как тебя еще назвать? Если ты суешься к чужому, женатому мужику?
— Между прочим… — слова замирают в горле. Интуиция настойчиво нашептывает, что не надо пока Ольге говорить о разводе. Влад сам эту проблему решит, — я понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Хватит врать! Ты лезешь к моему Владу! Это подло, грязно и неправильно. Так сестры не поступают!
— Пфф, чья бы корова мычала. Когда мы с ним были вместе, ты постоянно лезла.
— И что? Это совсем другое!
— Да ладно? Ты же только что сама сказала, что сестры так не поступают?
— Это другое! — она срывается на крик, — у вас тогда ничего серьезного не было! Ты сама ему навязалась. А мы — женаты! Он мой муж! Мой!
Я закипаю. Ее слова действуют на меня, как красная тряпка на быка.
— Оленька, ты ничего не попутала? Это ты у нас специалист по навязыванию. Как, кстати, в Арлекин сходила?
Отчетливо слышу, звон стекла, грохот — сестра швыряет что-то на пол.
— Думаешь, я его тебе отдам? — шипит она, — Фигу тебе, Ясечка! Фигу тебе! Это мой мужчина.
— А он об этом знает?
— Думаешь, такая крутая? Думаешь, вернулась со своей поганой стажировки и все себе заберешь?
— Что все? — не поняла я.
