— Ольге тоже это повторяли, когда она выскочила за Влада?
— Вы уже расстались!
Обожаю двойные стандарты.
— Девочки, не ругайтесь… — попытался встрять отец, но тетя Лена так на него глянула, что он снова вспотел и заткнулся. Шел бы ты папа лучше бизнесом занимался, там у тебя лучше получается.
— У них все было хорошо, а ты вернулась и разрушила их семью! — наседала мачеха.
— У них ничего не было хорошо. Не знаю, в курсе вы или нет, но с Владом они даже не спали.
— Это он тебе так сказал? — она улыбнулась так снисходительно, будто разговаривала с дурочкой.
— Не утруждайтесь, — я отмахнулась, прекрасно понимая, куда сейчас повернет беседа, — Владу я верю.
— Они прекрасно жили…и спали вместе.
— Да-да, конечно, — соглашаюсь, — в моей квартире. Потому что в свою он ее даже не пускал.
— У него там ремонт.
— У него там все по-прежнему, разве что кружка новая появилась.
— Тебе-то откуда знать? — фыркнула она.
— Я там живу.
— Ах ты…гадина!
Наверное, я всегда чувствовала, что за добродушной улыбкой и заботой скрывается совсем другое лицо. Пока я жила здесь, училась, тетя Лена меня поддерживала, была «подругой», «гордилась моими успехами». Я помню с каким рвением, она поддерживала мою идею уехать на стажировку заграницу. Теперь понятно почему — хотела спихнуть меня, чтобы не путалась под ногами и, воспользовавшись моим отсутствием, окончательно прибрать отца к рукам. Что ж, похоже ей это удалось. Папа выглядит настолько потерянным, что хочется встряхнуть его за плечи и проорать: очнись! Я тоже твоя дочь!
***
— Но-но, попрошу без оскорблений, — холодно осаживаю ее, — я как-никак не просто гадина, а беременная гадина.
Взгляд мачехи моментально перескакивает на мой живот.
— Глупости.
— Как вам угодно, — преданно улыбаюсь, — глупости, значит, глупости.
По мере того, как до нее доходит смысл сказанного, она начинает бледнеть и одновременно краснеть. Как это возможно, я не знаю.
— Ты… ты…
— Я.
— Мало того, что в чужую семью лезешь, так еще и где-то ребенка нагуляла? Теперь хочешь его на Влада повесить?
— Хорошая попытка, — хвалю мачеху, — но нет. Он принимал непосредственное участие в создании этого…проекта
— Думаешь, я поверю в твои сказки?
— Думаю, это очень легко доказать. Тест на отцовство, — щелкаю пальцами, — и ноль проблем.
— Молчи, — тетя Лена переходит на крик, — закрой свой поганый рот! Слышать не могу этот бред!
— Надо же…я им новость, что скоро внук появится, а они мне — бред, — картинно расстраиваюсь.
На самом деле я злюсь, так что внутри все клокочет. Но как мне говорил мой руководитель в Ранффе: злость и истерики надо оставлять конкурентам, когда они будут смотреть тебе вслед и стирать с лиц грязь, летящую из-под твоих колес. Поэтому беру себя в руки и блаженно вздыхаю. Жизнь прекрасна.
— Ясь, ты беременна? — внезапно выдает отец.
Пап, да ё-моё! Что ты за тормоз такой?
— Да, — тепло улыбаюсь и кладу руку на живот.
На отцовских губах тоже расцветает улыбка. Он действительно рад за меня:
— Пацан?
— Не знаю пока. Срок маленький. Через несколько месяцев только узнаем.
— Поздравляю.
— Спасибо.
— Может Ольга тоже беременна, — влезает тетя Лена. Похоже, ее просто распирает оттого, что и здесь я обошла ее драгоценную Оленьку.
— Разве что от резинового друга или с кем она там встречается для поддержания здоровья?
— Если Влад надумает развестись с Олей, ему придется заплатить целое состояние! У них брачный контракт! И там есть пункты про измены!
Да, здесь Швецов попал, однозначно. За время их брака он столько девиц поменял, что и лиц их не вспомнит. Одну я даже видела, в день приезда.
Отключаю ревность, в которой нет никакого смысла. Это все в прошлом, и я не собираюсь на него оглядываться.
— Так и Ольга пояс верности не носила.
— Не меряй всех по себе! Она приличная девушка. Верная!
— Да? Ну, хорошо. Вам виднее, — мне смешно. После всех тех случаев, когда Ольга из кожи вон лезла, чтобы добраться до Влада, мне рассказывают про приличия, — суд все равно все проверит.
В том, что удастся расстаться по-хорошему, я очень сомневалась
— Суд будет на стороне моей дочери! Она в этом деле пострадавшая сторона!
— Бедняга. Придется нам скинуться, чтобы расплатиться за моральный ущерб, — сокрушенно качаю головой, — я даже витаминки готова ей купить. Лишь бы она не плакала.
— Смеешься? Знаешь, какая там будет сумма?
— Не знаю. Но почему-то мне кажется, что во всем этом деле вас больше всего интересуют именно деньги, — впервые в жизни бросаю ей такое обвинение, и тут же понимаю, что попала в точку.
Тетя Лена становится просто багровой:
— Борь! — рявкает она так, что даже я подскакиваю, не говоря уж об отце, — слышишь, как она разговаривает?! Сделай что-нибудь.
Она давит, и я давлю в ответ:
— Да, папа, сделай. На твою беременную дочь кричат.
У отца сейчас точно инфаркт будет. Он не знает, куда деваться и явно мечтает только об одном — чтобы его оставили в покое.
Я наблюдаю за его реакцией. Сейчас мне особенно важно знать на чьей он стороне, и меня даже устроит холодный нейтралитет. Но выходит все иначе:
— Ясь, пойми нас, — рассматривает свои ладони, — Мы все просто немного растеряны. Столько новостей.
— Я понимаю.
Понимаю и делаю соответствующие выводы.
Слишком долго ему капали на мозги, воспользовавшись моим отсутствием. Слишком долго я каталась по стажировкам, не подозревая о том, какая диверсионная работа проводится дома. Чтобы вернуть отцу здравый смысл и способность принимать решения, придется потратить много сил.
Увы, сейчас они мне нужны для другого.
Наверное, именно это было самой главной причиной того, почему я здесь. Мне надо было увидеть это, убедиться еще раз, в том, что на моей стороне никого нет.
…Убедиться и перевернуть эту страницу.
— Да ничего она не понимает, — снова вмешивается мачеха, — сидит тут такая наглая. Глаза свои бесстыдные пучит! Ни стыда, ни совести! Сестре такую подлость сделала и хоть бы хны. Еще и улыбается.
Пикировки с разъяренной мачехой меня больше не интересуют, как и невнятные воспитательные беседы отца. Мне надоело играть словами и фальшивые улыбки тоже наскучили:
