– Я предпочитаю не демонстрировать своих симпатий, принцесса. Но вы всегда можете на меня рассчитывать, если вам понадобится совет или помощь.
– Я запомню, сиагр Ланвир, – искренне улыбнулась Летта.
Карета подкатила к величественному, но очень необычному зданию, больше похожему на огромный застывший водопад.
– Это дворец старейшин, – с некоторым благоговением произнес Ланвир. – Одно из древнейших зданий в мире. Оно построено, когда северной империи еще и в помине не было.
Внутри тоже оказалось все странно. Интерьер больше напоминал хрустальную пещеру – плавные наросты, естественные выступы, светящиеся сталактиты вместо потолочных светильников и украшенные тонкой резьбой прозрачные колонны.
И очень много отблесков от хрусталя и льда. Невыносимо много, до рези в глазах.
И очень тихо. Только слышался какой-то невнятный шелест, словно ветер перебирал листву.
Ее локтя коснулась твердая рука телохранителя.
– Простите, ваше высочество, – сказал Яррен. – Сейчас вам будет легче.
И точно, блеск перестал резать заслезившиеся глаза. Попривыкнув к свету, словно умерившему яркость, принцесса огляделась.
Марево сияния исходило не только от колонн. Справа оно накрывало великолепный сад-оранжерею, полную цветущих растений. Но шелест исходил не от них. По левую руку находилась широкая арка, а за ней – еще один зал, и там бродила, шелестя одеждами и беззвучно переговариваясь зримой речью, цела толпа собравшихся на церемонию ласхов. Радужное сияние тысяч сполохов накрывало магов так плотно, что с трудом можно было разглядеть лица и одежды. Как они разбираются в таком сверкающем море?
Младший лорд провел Летту, почтительно придерживая за локоть, по дорожке в центре второго длинного зала к возвышению в его конце.
Ласхи расступались, почтительно кланяясь, а обмен сияниями усилился.
– Как они несдержанны, – с досадой прошептала принцесса. Неприятно, когда тебя обсуждают, не скрываясь и зная, что объект сплетен ни слова не поймет.
– Вы лучше взгляните, какой тут фиалковый цветник, – тихо ответил Яррен. – В честь вашего имени.
Летта видела – каждый третий ласх обзавелся модным украшением на щеке. Так ли они искренни, как утверждал Ланвир? Как бы Алэр не разозлился и не обрушил гнев на виновницу преображений.
Она держала на лице легкую улыбку, но в уме повторяла наставления Рамасхи. Что он там советовал? Что-то, связанное с тройкой: первое – требовать перевод, второе – не называть императора повелителем, третье – не вступать внутрь алтарного круга. Все. Или что-то еще было?
Алтаря на возвышении не видно. Только длинные и острые сосульки сталагмитов росли из ямы в центре и торчали в разные стороны, напоминая кривые клыки.
Старейшины стояли рядом с наполненной льдом ямой. Четверо ласхов с гладкими как у юношей лицами и простыми завитками рисунков, точно такими, как мороз рисует на стекле. Они слегка приопустили гордо посаженные головы, приветствуя принцессу.
Последним появился император, словно где-то ждал, когда на возвышение ступит его невеста, и мгновенно открыл снежный портал. Алэр, одетый в шелковые белые брюки и роскошный белый с серебром камзол до колен, изукрашенный алмазами и серебряными узорами, скользнул по ней взглядом и задержал его на прикушенной губе Летты. Ей было тошно смотреть на совершенную красоту жениха и его равнодушные как у статуй глаза.
Один из старейшин, самый старший с виду, с такими же белыми косами, как у Алэра, начал что-то говорить. Сначала Летта его понимала. Старейшина, представив принцессу полным именем с упоминанием всех регалий, обозначил цель, с которой тут собрались все именитые подданные императора Алэра, маги и прочие – наречение представленной девы невестой владыки Севера.
Но потом он перешел на напевный язык айров, и Летта перестала понимать.
«Я не понимаю, – попыталась она сказать. – Мне нужен переводчик».
Но ее губы словно морозом сковало – не вырвалось ни звука.
Принцесса запаниковала. Попыталась взглянуть на Яррена, но шея не ворочалась.
На миг взгляд встретился с глазами Алэра. Он усмехался, словно прекрасно понимал ее намерения и причину испуга. Светлые глаза императора вдруг странно и слишком ярко блеснули и… что-то случилось.
Что-то определенно случилось.
Летта словно со стороны видела, как она с силой выдернула локоть из руки Яррена и направилась к жениху, глядя на него с обожанием. Он протянул руку, взял ее ладонь, сплетя пальцы, и повел к яме с камнями, озарившимися призрачным синим светом.
Ее вернула в сознание боль в груди – амулет Рамасхи напомнил о себе покалыванием, словно вонзил десяток игл.
И с разума Летты спала серая пелена.
– Унима ате. Аашат зиль эймо лашшайр ун раваен, – нараспев говорил старейшина, простирая руки к ожившим камням, превратившимся в колышущиеся языки синего пламени.
– Он говорит: «Повторяй, дева: согласна признать его своим господином и повелителем», – громко перевел Яррен.
Лахайри ун раввани. Господину и повелителю. Так начинались многие гимны Безымянному на древнеинсейском, а Исабель говорила, что это лишь упрощенное и искаженное подражание языку айров.
– Не сегодня, – ответила Летта.
И улыбнулась, вскинув подбородок и глядя прямо в потемневшие от гнева глаза ненавистного жениха.
Ее пытались хитрыми формулировками склонить к тому, чтобы она вошла в священный круг и омылась сиянием магии вместе с женихом. От нее добивались согласия немедленно перед ликом древних богов и их наследников вверить свою жизнь в руки избранника.
Но еще дважды она отвечала: «Не сегодня».
И с каждым ее ответом прекрасное лицо императора леденело, пока не превратилось в пугающую мертвую маску.
– Не торопите события, старейшина, – попытался он спасти репутацию. – Моей избраннице еще надо привыкнуть ко мне и магии Севера. Нарекаю тебя своей невестой и беру под покровительство правящего рода, леди Виолетта, дочь короля Роберта фьер Ориедра и леди Хелины фьер Грахар. Согласна ли ты назвать меня своим женихом?
И Летте стоило неимоверных усилий произнести:
– Да. Нарекаю тебя своим женихом, император Алэр вер Лартоэн.
– Согласна ли ты принять покровительство правящего рода Лартоэн?
– Да. Согласна.
– Согласна ли ты войти под сень моего дома, под длань моей магии и под силу моих богов?
Летта едва не согласилась по инерции. Бриллиантовое ожерелье мягко запульсировало. Но горло неожиданно жутко пересохло, и она не могла выдавить ни звука. Лишь помотала головой, и ее сразу отпустило.
– Только после брачной церемонии, мой сиятельный жених, – отдышавшись, тихо сказала она. – Сейчас я лишь рассчитываю на ваше гостеприимство хозяина дома и покровительство хозяина северной земли.
