– А это кто? – девочка забралась на скамью рядом со мной и заглядывала в планшет, болтая слезшей туфелькой.
– Не знаю, просто девочка, – поймала разочарованный взгляд и вернулась к рисунку. – Это принцесса, – быстро исправилась, – хочешь, я и замок нарисую?
– Хочу, – ребенок оживился, – а как ее зовут?
– Никак, я еще не дала ей имя. Давай назовем вместе?
– Давай, – запищала девчушка, – ее будут звать Селена, как меня!
– Селена, – повторила я вслух.
«Селеной, Мене, Дианой и еще сотней других имен…», – прошептал мужской голос в моей голове.
Кадр за кадром воспоминания проносились перед глазами. Я тянусь к мужскому лицу, оплетая шею руками. Арсений нависает надо мной. Мы лицом к друг другу, мужские пальцы сжимают мои бедра. Чертов эротический калейдоскоп.
– Мама, – громкий визг оглушил меня, – тетя разрешила назвать свою принцессу, которую она нарисовала. Смотри, какая красивая, – из моих рук выхватили планшет, я безразлично следила взглядом за ребенком. – Ее зовут как и меня, Селена!
– «Сын проклятого рода, с дарованным тобой именем Арнар…» – шептала я, продолжая фразу, звучащую в моей голове. – Арнар… Ар… – подскочила как ужаленная и, выхватив планшет из рук девочки, побежала в сторону квартиры. – Бред. Бред чистой воды, – бормотала словно сумасшедшая.
«Я же слышу, как твое сердце сходит с ума, стоит мне приблизиться. Я слышу запах твоего возбуждения. Твое тело говорит само за себя: хочешь не меньше моего. Так ответь, почему?»
– Извините, – неслось мне в спину, – Селена, нельзя брать без спроса чужие вещи!
Я бежала по ступеням подъезда, перешагивая через одну. Залетела в квартиру, громко хлопая дверью.
– Даня, Данил, – кричала что есть мочи, – Данил!
Парень вылетел из душа, прикрывшись полотенцем.
– Что случилось, тебе плохо?!
– Да, мне плохо, очень плохо. Поцелуй меня!
Испуг с лица Данила сошел, и он заулыбался:
– Лилька, – выдохнул мое имя, – ну наконец-то! Я уже устал фантазировать в душе.
Он сделал первый шаг навстречу ко мне, и по телу прошла дрожь. Не та, что заставляет льнуть к любимому человеку, а та, когда ты видишь таракана на столе или вздувшуюся на жаре кошку у обочины дороги.
Второй его шаг, и поднялся каждый волосок моего тела. Третий, и я инстинктивно сделала шаг назад. Данил не заметил мой маневр, притянул меня за талию и нежно коснулся губ. Черт! Черт! Я готова была кричать! Меня охватил озноб, мое тело в объятиях мужских рук сотрясало крупной дрожью.
– Да что с тобой? Если ты больше не хочешь со мной встречаться, так бы и сказала. Зачем вот это все устраивать? Три недели меня «динамишь». Хочешь, чтобы я предложил расставание, а ты осталась перед своей мамой белой и пушистой? Я же знаю, как она меня любит.
– Нет, Дань, честно, – парень выпустил меня из объятий, чему я была безмерно рада: дрожь моментально прекратилась.
– А что? Ты будто червя увидела в своей тарелке. Не разрешаешь к себе прикасаться. Постелила мне на полу, словно псу.
– Дань, прости. Я и сама ничего не понимаю. Но мне нужно домой!
Да, домой! Если кто и может объяснить, что со мной происходит, то это только Ар.
Глава 13
Через три часа я сидела в душном автобусе, который вез меня в родной город. Шестнадцать часов в пути следовало использовать по максимуму, и я старалась хорошенько все обдумать.
Есть сон, в котором мужчина забрался без специального оборудования на третий этаж и, шепча мистическую ерунду, склонил меня к сексу. Господи, даже в голове это звучит бредово, а если озвучить вслух, то можно и справочку из больнички заработать.
Но, допустим! Гипноз и хорошая физическая подготовка все оправдывают.
Если это и не результат моей фантазии, то все, что происходило в моем «сне», мало походило на принуждение, а тем более изнасилование. Если только обоюдное.
Уперлась лбом во впереди стоящее сиденье и отчаянно отгоняла навязчивую сцену: я освобождаюсь от мужских объятий и под хищным взглядом желтоватых глаз прокладываю дорожку поцелуями, спускаясь по мужской груди, животу… ниже…
– Боже… боже… – уже бьюсь лбом.
– Девушка, – одергивает мужчина.
– Извините, – произношу на автомате.
Если я приму эротические фантазии за правду, то получается, что и мое недомогание связано с Аром. Но почему? Никогда не верила в порчи, привороты и наговоры…
Черт, я же стараюсь найти логику там, где ее нет. Еще раз пройдемся по вводным.
Первое – это поцелуй. Он был реальным, в этом я уверена на сто процентов. Тут я могу списать свое поведение на алкоголь: стоит признать, я была пьяна. Логично? Логично.
Второе – наша поездка в одной машине. Если скажу, что она была странной, я не совру.
Третье – фривольный сон, эротическая фантазия или явь, определить невозможно. Но это настолько плотно укрепилось в моем сознании, что я готова считать это воспоминанием.
И, четвертое – мое недомогание. Объяснения которому не дал и врач, списав на нервы и поставив депрессивное состояние. Единственное, что было неоспоримо, – стоило приблизиться к Данилу, и мое тело скручивало спазмом, словно в тот же момент срабатывал невидимый тумблер.
Стиснула руками голову и откинулась на спинку сиденья.
К концу поездки я вымотала себя нескончаемыми бредовыми гипотезами, но пришла к выводу: нужно держаться подальше от Ара.
Дома от недомогания, преследующего меня последние три недели, не осталось и следа. Восстановилась за день, вернее, за сутки беспробудного сна. Физически абсолютно здорова: никаких признаков усталости, дурноты, озноба.
– Мам, – крикнула из своей комнаты, разбирая сумку.
– Что-то важное? Я смотрю свой сериал.
– Да нет, мам. Смотри, – пролепетала себе под нос. Рассортировала вещи и, взяв охапку грязного белья, вышла из комнаты.
– Что ты хотела спросить? Только быстро, пока реклама, – мама нетерпеливо выхватила белье и включила машинку.
– Ма, а ты веришь в гипноз? – всеми силами я старалась отогнать навязчивые мысли, но ежечасно к ним возвращалась.
– Лиль, что за странные вопросы?
– Мне интересно. Кашпировский, Мессинг… ты веришь?
– Я не знаю, – мама выглядела удивленной, – если честно, то мы с папой, как и все, проводили вечера перед телевизором, слушая Кашпировского. Но, как видишь, пить он не бросил.
– Ясно.
– Всё дочь, началось. Белье постельное поменяй, – крикнула мама, убегая к себе.
Сняв пододеяльник и наволочку, я потянула простынь за край. Плотно заткнутая ткань между подлокотником дивана и подушкой жалобно треснула:
