– Будь осторожна.
– Хорошо, – несмело улыбнувшись, она закрыла дверцу и поднялась по ступеням.
Где-то на середине лестницы на Лилю радостно налетел парень, один из тех, кто приезжал отмечать сдачу сессии. Арнар его запомнил: тот самый паренек, который не вовремя ввалился в садовый дом.
– Привет, Лилька, – положив руку на плечо, притянул девушку к себе и чуть ли не повис. – А мы уже и забыли, как ты выглядишь.
– Отвали, Трубников, – Лиля боязливо обернулась, взглянув на автомобиль, который не трогался с места. Она знала, что сейчас за ними наблюдают, и переживала за реакцию Ара.
– Ну ничего себе, Лилька, а ты где так примоднилась? Шмотки крутые. Что, за больничный сейчас студентам платят?
– Слышь, Лилька тебе сказала: «Отвали». Все, свали, Трубников, в туман, – Эля толкнула ладошкой парня в бок и оттеснила от подруги.
– Ой, ну началось, – он недовольно скривился и обогнал девушек.
Лиля краем глаза отметила, что внедорожник покидает территорию, и с облегчением выдохнула.
Первые двадцать минут лекции прошли оживленно. Девушку приветствовали и расспрашивали о здоровье, но эффект новизны быстро сошел на нет, и учеба вернулась в монотонное русло.
– Сейчас практика будет, такой препод попался противный. Молодой парень, аспирант. А мнит из себя, – Эля, оглядываясь, вела подругу в аудиторию и шепотом просвещала. – И фамилия подходящая, Гноев. Мерзкий тип, сейчас сама все поймешь.
Девушек обогнала староста.
– Хорошо выглядишь, – обратилась она к Лиле, – месячный отдых пошел тебе на пользу, – девушка заговорчески подмигнула и вихрем влетела в аудиторию.
– Не удивлюсь, если она всем успела растрепать, что видела меня, отдыхающую у вас.
– Не у вас, а у нас, – поправила Элька и пропустила Лилю вперед. – Привыкай. Идем на первую парту. Феденька, конечно, мерзкий, но первые парты старается не трогать, достается галерке.
– Феденька? – спросила Лиля, доставая тетрадь.
– Федор Михайлович. А вот и он. Добрый день, Федор Михалыч, – Эля приветливо улыбалась молодому мужчине отталкивающей внешности.
Нельзя сказать, что он был уродлив, но его манера держать себя и выражение лица никак не располагали к себе. Взгляд свысока, плотно сжатые губы, так, что уголки презрительно опущены вниз, и чуть приподнятая одна бровь в совокупности с медной шевелюрой делали из него высокомерного леприкона.
– Здравствуйте, – Лиля поздоровалась и присела за стол. Она чувствовала небольшую усталость, но это не мудрено, если полтора месяца изображала из себя Ленина в Мавзолее.
Фёдор Михайлович начал пару с переклички. Лиля отметила, что ее фамилию пропустили. Она всегда значилась первой в списке группы, но не придала этому значение. Скорее всего, преподаватель увидел новое лицо и сопоставил вечно отсутствующую Аксенову с ней.
– Рокотова?
– Тут, – Эля подняла руку и взмахнула пальчиками, привлекая к себе внимание.
– Хорошо… Рокотова?
Брови девушки взлетели вверх, и Эля вновь подняла руку:
– Я тут. Я Рокотова.
– Элеонора, я прекрасно знаю вашу фамилию и знаю, как вы выглядите. Меня интересует вторая. Рокотова Лилия.
Эля так резко повернула голову, желая взглянуть на подругу, что услышала хруст в шее.
– Я?! – спросила Лиля у преподавателя, ничего не понимая.
– Вам должно быть известно, вы это или нет. Давайте не будем тратить время на глупые шутки, Лилия Сергеевна, и займемся изучением материала. Не всем так повезло в жизни, чтобы месяц не появляться на учебе, некоторым приходится заниматься и работать.
– Но… – Лиля хотела было возмутиться, но сдержалась, представив, как глупо будет выглядеть.
– Что, но?! – с раздражением оторвал взгляд от списка.
– Ничего, извините.
– Трубников? – преподаватель вернулся к перекличке.
Глава 22
– Лиля, – испуганно шептала Рокотова, хотя, теперь и я имею такую же фамилию. – Я не знала, честно.
– Честно, что? Что мне сменили фамилию, – мысль оглушила, – или без меня, меня женили?
– Попрошу тишины, – одернул нас преподаватель.
– Лиль, ничего не знала. Честно! – как можно не поверить, когда на тебя смотрят с таким искренним удивлением.
– Я… я его… – меня охватило такое бессилие. Но хотя бы стало кристально ясно, что за второе условие, которое «никак не повлияет на твою жизнь». Действительно, никак.
Сейчас нужно успокоиться, – уговаривала я себя, – успокоиться!
Да какой там, меня потряхивало от переполняющей злости. Невыносимый, грубый, властный, вспыльчивый, – подбирала эпитеты, – а еще упрямый, как осел! Определенно, осел! Не удивлюсь, если и диплом уже готов и дожидается своего часа где-то в недрах мужского белья.
– Рокотова, – Эля толкнула коленом под столом, – вы вообще где витаете? Мечтаете об очередной блузочке? – тишину в кабинете никто не смел нарушить, все ждали дальнейших событий.
– Нет. Извините, задумалась.
– Странно, а есть чем? – мужчина насмешливо поднял бровь и выжидающе на меня посмотрел. Непонятно, чего он добивается и почему такая неприязнь к незнакомому человеку.
– Вам, наверное, и нечем, – выпалила я, полностью осознавая свои слова.
Сейчас можно было услышать жужжание мухи, если бы она летала в кабинете. Одногруппники дружно, словно по команде, повернули головы на Федора Михайловича в ожидании ответного хода.
– М-да, всегда знал, что избалованные богатенькие девицы ничего из себя не представляют, – кажется, его забавляла наша перепалка. – В следующий раз, будьте любезны, слушайте материал, – еще выше поднял бровь и вернулся к объяснению темы.
Закрыв тетрадь, отложила ручку и посмотрела в окно, наблюдая за плавным течением облаков по ясному небу. Это то, чему я посвятила оставшийся час. Но, надо заметить, преподаватель меня больше не цеплял, перекинувшись на задние парты.
– Эль, я есть хочу, – пожаловалась на сосущее ощущение в животе, когда мы вышли из кабинета злобного леприкона.
– Только две пары прошло, потерпи еще одну, и пойдем в столовую.
– Я не выдержу, – в подтверждение моих слов живот издал громкий звук.
– Лилька, стой, – окликнула староста, – держи, – мне в руки вложили студенческий, – а старый отдай, в деканат сдать надо. Секретарь с утра ждет.
– Вер, а у меня его нет с собой, дома. Давай завтра? – я открыла небольшую зеленую книжечку и тихо рассмеялась.
Моя фотография на развороте: кажется, тогда мы с Элькой гуляли по саду, виден ворот серой рубашки.
– Рокотова Лилия Сергеевна, – прочла вслух.
