– Хорошо.
Мужское лицо вновь светится, и ладонь ложится на мое бедро, чуть сжимая и поднимая подол сарафана.
– Не надо, Гер, люди смотрят, – указываю подбородком на троллейбус, стоящий на соседней полосе.
– Ты права. А я давно говорил, что нужно затонировать лобовое стекло.
Я рада, что рука возвращается на руль, и Герман замолкает, сосредоточившись на дороге.
Мы поднимаемся по узкой лестнице подъезда, я слышу щелчок открываемой двери, мама увидела нас в окно. Она искренне рада нашей встрече, торопливо накрывает на стол, разливает чай, достает из духовки пироги, мясной и с вишней, мои любимые. Мама весело рассказывает о последних новостях с работы, Герман активно поддерживает разговор, обещает помочь с покосившимся на даче забором, а меня все не покидает мысль неправильности происходящего.
– Женечка, давай еще кусочек. – Мамина рука тянется к вишневому пирогу.
– Не стоит, Мария Витальевна, ей сегодня еще выбирать свадебное платье. – Герман с улыбкой смотрит в глаза и слегка сжимает мою ладонь, накрывая своей.
– Тем более кушай, нельзя выбирать платье на голодный желудок. Бедные невесты в погоне за красотой не едят и не пьют весь день, какое может быть удовольствие от самого главного дня в жизни?
– Самый главный день в жизни – рождение нашего первенца, а свадьба – это так, мишура, больше для гостей. Да, родная? – Я вновь соглашаюсь со словами, а сама ощущаю, что меня загоняют в угол. Герман мастерски манипулирует чувствами моей мамы и моими тоже. Он прекрасно знает, как я хочу ребенка. – Собирайтесь, Мария Витальевна. Вы поможете сделать выбор Жене и себе что-нибудь подберете на торжество.
Мама начинает активно убирать со стола и обещать, что не заставит нас долго ждать.
Герман продолжает источать обаяние и в салоне. Отводит в сторону девушку-консультанта, быстро объясняет, что нужно, и, к моей радости, прощается с нами:
– Думаю, вы здесь справитесь и без меня. Вернусь через два часа, если освободитесь раньше, подождите вон в том кафе, – указывает в окно через дорогу.
– Два часа даже мало, поверьте. Невесты у нас проводят по восемь часов и никак не могут определиться. – Отточенным движением руки девушка демонстрирует многочисленные стеллажи и вешала.
Герман игнорирует ее высказывание и обращается ко мне:
– Дождитесь, хорошо? Если я смогу освободиться раньше, сразу приеду. – Его губы прижимаются к моим. За спиной слышу мамин счастливый вздох и очередное щебетание консультанта. – Скоро буду.
– Какой замечательный у вас жених. меня зовут Марина. – Я слушаю голос, а сама провожаю мужскую спину. Вижу, как Герман садится в автомобиль и трогается с места.
– Извините, Марина, вы не могли бы нас оставить наедине ненадолго?
– Конечно. Я пока подберу вам несколько вариантов. У вас же сорок четвертый размер?
– Все зависит от модели, иногда покупаю сорок шестой, – зачем-то поясняю, а сама беру маму за руку и отвожу ее к стеклянной витрине подальше от Марины, которая, кажется, не прочь послушать нашу беседу.
Я останавливаюсь между манекенами и делаю вид, что заинтересована вышивкой. Как же тяжело начать разговор. Не могу же прямо сказать о том, что идеальный жених вчера ударил меня по лицу.
– Женечка, что случилось? – Маму не обмануть, она взволнована и понимает, что дело вовсе не в фасоне платья.
– Мамуль, а вы с папой ссорились? – решаю начать издалека.
– Конечно, это нормально для любой пары. Вы поругались с Германом?
– Нет, – отмахиваюсь я, а сама продолжаю обводить пальчиком жемчужины. – Он сорвался на мне. Наговорил грубостей, – не смогла признаться в том, что получила пощечину. Испытывала нестерпимый стыд.
– Ну, это жизнь, доченька. К сожалению, мы срываемся на близких, ведь не можем позволить себе сделать это на чужом человеке. Конечно, это плохо, нужно быть сдержанным и всегда думать о том, как твой любимый отреагирует. У Германа что-то случилось?
Я поглядываю за Мариной. Она перекидывает через стойку один чехол за другим.
– Да, сказал, сорвалась крупная сделка.
– Тем более, Женечка. Твой мужчина несет ответственность перед своими сотрудниками. Конечно, он был расстроен.
– Но его слова были очень грубыми. – В душе начинает зарождаться сомнение, возможно, не нужно было так резко реагировать, тем более Гера был нетрезв. Разве можно ожидать от выпившего человека адекватных слов и поступков?
– Но ты же видишь, что он раскаивается. Провел со мной два часа, обещал помочь на даче, – смеется мама. – Я все прекрасно понимаю, никакой мужчина не будет долго терпеть свою тещу, даже будущую. Он ел пироги. – Мамины слова вызывают у меня улыбку, действительно, Гера не любит мучное и всегда тактично отказывается. – Старается сделать все, чтобы ты его простила. Мужчина должен признавать свои ошибки. Это и делает его настоящим мужчиной.
– Наверное, ты права.
Марина подтверждает мои догадки, и стоит мне произнести последние слова, как она возникает из ниоткуда:
– Я подобрала шикарные варианты. С вашей фигурой и ростом платья прекрасно сядут, а аксессуары дополнят образ. – Мама вздрагивает от неожиданности, и мы смеемся. – Проходите, первое платье висит в примерочной. Я вам обязательно помогу с застежкой. – Девушка все время что-то рассказывает не замолкая. Сквозь мысли я слышу имена модельеров, названия использованных материалов, количество кристаллов и настоящего жемчуга, длину серебряных нитей, которыми расшит лиф.
Примеряя платья, я теряю счет времени и начинаю получать удовольствие. Какая девочка будет против великолепных платьев от известных модельеров? Даже корсет не кажется мне ужасным, стоило увидеть свое отражение в зеркале, ради такой красоты можно и потерпеть один день без угощений. Талия становится тонкая-тонкая, я провожу несколько раз руками вдоль и делаю оборот вокруг себя, фалды легкой юбки приподнимаются в воздух, а я, кажется, первый раз за последние сутки искренне улыбаюсь своему отражению.
– Слишком открытое, – слышу мужской голос, заменивший постоянное «чириканье» консультанта. – Примерь вот это. – Герман указывает пальцем на манекен, рядом с которым мы с мамой шептались. – Я помогу расстегнуть пуговки, – проходит в кабинку и закрывает шторку.
– Не нужно, Гер. Здесь моя мама.
– Я только помогу.
Мужские пальцы справляются быстрее, чем я могла подумать. На моем обнаженном плече остается легкий поцелуй, и Герман выходит, оставляя меня одну. Слышу голоса, мама помогает Марине снять платье с манекена и через несколько минут мне застегивают молнию на спине.
– К нему идет прекрасная шляпка, сейчас принесу. – Девушка торопливо убегает.
– Мы его берем, – кричит Герман вдогонку. – Женя, ты прекрасна. Мария Витальевна не даст мне соврать.
