Я хочу знать правду об отце.
И я хочу жить.
Автомобиль уверенно двигается в нужном направлении. Мотор замолкает напротив деревянного домика.
– Мне нужно время собраться, – я храбро нарушаю гнетущую тишину.
– Я помогу собрать три пары трусов, – Блондин ядовито отвечает, хлопнув дверью. Он больше не изображает рыцаря, не двигается, когда я спрыгиваю на грязную каменную дорожку. Нехотя идет рядом, поднимается на скрипучее крыльцо и остается ждать на кухне. Сломанный замок на входной двери и его запах на моих вещах не удивляют. Одеваюсь я быстро в надежде прикрыть наготу и обрести немного уверенности.
Кроссовки, джинсы, топ, моя толстовка, и я добровольно следую за… врагом?
– Твой отец был не последним волком в нашей стае. Он никогда не был Бетой, но его голос имел вес при решении проблем. – Оборотень так резко начинает свой рассказ, что я не сразу в него включаюсь. – Его это злило, и Альфа замечал. На тот момент главой был Арнар, руководил сурово, но довольно справедливо, многие считали его жестким, прошу не путать с жестоким. – Блондин рассказывает отрешенно, не вкладывая эмоций. – Кстати, ты говорила о дружбе. Твой отец и Ар были близкими друзьями. Все началось больше шестидесяти лет назад. В городе происходили убийства. Очень жестокие. Тела пропавших людей находили изуродованными, растерзанными. Мужчины, женщины, дети. Жителей охватила паника.
– Только не говори, что это дело рук моего отца. – В голове болезненно пульсирует от одной мысли, что события могли быть связаны с ним.
– Не говорю. Это Светленькие развлекались. Новообращенные утоляли свою жажду.
– И причем же мой отец? – уточняю я.
– О-о-о, он главное действующее лицо в истории, как оказалось позже, – и говорит это с такой желчью, что хочется ударить. Размахнуться и шлепнуть по самодовольному лицу.
– Ты же ненавидишь меня, но зачем-то везешь к себе домой?..
Блондин хохочет, окидывает взглядом и с еще большей желчью добавляет:
– Затем же, зачем и ты села ко мне в машину. Я не хочу сдохнуть без тебя. У меня есть хоть какой-то шанс на жизнь, поможет стая, а у тебя его нет, – добавляет, чуть подумав. – Божественный сарказм. Я всегда думал, что у богов нет чувства юмора, но они еще те шутники. – Оборотень скалится своим словам и мыслям. – Погугли как-нибудь на досуге про группу сатанистов из Соломенного, именно там мы их нашли. Вмешались, Арнар решил, что нужно помочь властям. Соломенное – полуразрушенная деревушка, населенная стариками и пьянчужками. Рядом с ней на заброшенной ферме развлекался вампирский молодняк. Угадай, кто подсказал, где искать? Марк. Желания твоего отца были просты, даже низменны, он хотел власти, но знал, что в поединке с Альфой нет никаких шансов. Надеялся, что Ар погибнет, да так бы и произошло, практически все атаки приходились на него. Литвин привел нас в ловушку. Меня и еще четырнадцать оборотней. Среди них был и Мит со своим отцом. Вик, кстати, не смог выбраться живым, его не спасла даже регенерация. Возможно, даже завтра ты познакомишься с Велой. Вик был ее парой. Ты же не веришь мне, считаешь, что я вру, порочу честное имя твоего отца. Но есть десятки свидетелей, которые скажут то же самое. Там же погибла и пара Арнара – Тая. После потери он слегка поехал крышей, мы еще долго подчищали за ним, собирая останки вампиров по всему городу. А сейчас он примерный семьянин, Селена наградила его вторым шансом, и тут самое интересное: твой отец второй раз чуть было не лишил Ара дара Богини – его пары. И во второй раз Марк заключил сделку со Светлыми вампирами, поймал удобный момент, когда они переживали очередную междоусобицу. Яна, ты знаешь о неприкосновенности пары? – Мой язык прилипает к нëбу. Да, я знаю, о чем он говорит, но не могу ответить, не выдав себя. В горле стоит вязкая горечь, мне одновременно хочется выслушать оборотня и заставить его замолчать. Я не верю словам… не могу верить. – Когда-то давно главы вампиров и оборотней заключили договор: истинные пары неприкосновенны. Ни при каких условиях нельзя причинять вред самке и потомству. Наши виды малочисленны по сравнению с людьми, потомство появляется только у истинных пар, а прогресс и технологии заметно сокращают шансы на выживание. Марк выбрал идеальный вариант для мести. В то время пара Ара вынашивала волчонка, их смерть он вряд ли бы пережил. Если хочешь, можешь сама убедиться в правдивости моих слов, долина еще помнит ту бойню. Пожалуйста, – ладонь мелькает перед лицом и указывает направо, – зайди в любой дом и спроси про бой у особняка Альфы. С того момента мы прожили шестнадцать практически мирных лет. – Автомобиль паркуется напротив дома блондина. Я не заметила, как мы покинули город и въехали на территорию поселка. – Сегодня я имел полное право убить Шкета. А твой отец не только нарушил древнейшее правило, но и дважды предал стаю. В первый раз ему дали шанс…
– Да. Изгнав, обрекли на долгую и мучительную смерть, – отвечаю я неуверенно.
Пренебрежение затапливает салон автомобиля, делая воздух густым. Под внимательным взглядом я с трудом справляюсь с головокружением. Оборотень не отрывается от моего лица, смотрит с кривой улыбкой и какой-то жалостью в глазах.
– Ты уж прости, что так несправедливо обошлись с твоим отцом, – каждое слово проталкивает сквозь зубы. – Сумку не забудь. – Я касаюсь ногами земли, и за моей спиной щелкают замки. С ношей в руках я переступаю порог. – Расположение в доме тебе уже знакомо. – Хозяин дома поднимается лестнице. – Сегодня спать будешь в моей комнате.
Наверное, я еще никогда не ощущала себя настолько нежеланной и посторонней в чьем-либо доме. Оборотень обходил меня, словно мебель, выполнял обычные действия перед сном. Он принял душ, переоделся в домашние штаны, сходил на первый этаж, вернулся с бутербродами на тарелке, съел половину и вторую оставил на письменном столе, наверное, для меня. Почистил зубы и лег спать.
Глава 21
Илья
***
Дни, проведенные в поисках и догадках, вымотали, выжали, наполняя тоской и безысходностью. Обычная жизнь стала невыносима: пища потеряла вкус, ел больше по привычке, чем из желания, поверхностный краткий сон не восстанавливал физически, а метания зверя лишили остатков самообладания. С каждым днем все больше напоминал себе Альфу: молчал, плотно стиснув зубы, чтобы не сорваться.
Как ни старался, но рассказ о подвигах Литвина не получился просто перечислением сухих фактов. Я не хотел переносить деяния отца на дочь, в конце концов, ребенок не должен отвечать за поступки своих родителей, но эмоции проскальзывали сквозь повествование.
Яна практически не дышала, сжатая, словно пружина, слушала, не задавая вопросов. Казалось, тронь, и сработает спусковой механизм. Злючка взорвется в громких ругательствах. Но девочка удивила, она действительно хотела узнать правду, не вскрикивала: «Ты врешь!», «Этого не может быть!» Решала для себя, верить или нет.
Так я думал ровно до того момента, пока Яна не произнесла с горечью: «Изгнав, обрекли на долгую и мучительную смерть».
