И меня озаряет догадка:
– Ты никогда не любил? – Оборотень хмурится, явно копаясь в закромах своей памяти. – И не признавался в любви?
– Признавался. Сотни раз. – Илья широко улыбается, провоцируя меня побольнее его ударить. – Чего только не сделаешь, чтобы… – Понимает, что чуть не наговорил лишнего, и замолкает. – Вот только не надо обижаться, – бубнит мне в спину, поднимаясь следом. – Попил, блин, водички…
Я ложусь в постель, повернувшись спиной. В груди тяжесть, и глаза жжет, а в носу неприятно щиплет. Игра слов, но почему-то больно.
Илья лежит не шелохнувшись, думаю, что он давно уснул, но слышу:
– Хватит злобно сопеть. У нас же был секс, мне уже незачем признаваться в любви, – ложится ближе, прижимаясь телом. Так и хочется спросить: «Дяденька, ты дурак?» – Янк, – зарывается носом в мои волосы на затылке, – я привел тебя к себе домой, мы спим в одной постели, для кого-то это в порядке вещей, но не для меня. А еще ты исправно доводишь меня до нервного тика. А я стоически терплю.
– Не терпишь – грозишь отлупить.
– Ну так идеальные отношения, – обвивает ногами и руками мое скованное обидой тело. – Симбиоз. Это определено любовь, – прикусывает шею.
– Клубным мадамам ты так же бездарно признавался в любви?
– Нет, —он щекочет дыханием, – врать проще.
***
Ко дню праздника я извожу себя страхами и, кажется, окончательно достаю блондина. С очередным моим вопросом Илья подходит вплотную и указывает пальцем на свое лицо:
– Смотри, веко дергается. Как думаешь, почему?
– Последний раз, и я отстану.
– Ну-у-у, – протягивает он недовольно.
– Из-за моего отца погибла пара бывшего Альфы. Ты охарактеризовал его как волка жесткого и вспыльчивого.
– Да, это Арнар.
– А еще погиб отец Мита, а его мать – хозяйка дома, в который нас пригласили.
– Все верно. Вела – мать Мита.
– И Альфа их родной брат.
– Да, – блондин подтверждает со спокойствием, словно и не понимает вовсе, из-за чего я паникую.
– И я должна идти в их дом? Я?! Дочь предателя?!
– Прекрати навешивать на себя ярлыки! – рычит он недовольно. – Во-первых, дети не в ответе за поступки своих родителей. А во-вторых, ты больше не Литвин, а Коваль…
– Я Кузнецова. И Литвин никогда не была!
– Это по бумагам, а в стае Коваль, – настаивает на своем и быстро меняет тему: – Ян, а дружбы с платьями у тебя нет? Все же праздничный ужин.
– А что не так с брюками и блузой? – злюсь не на шутку. Я сутки обдумывала что надеть, как уложить волосы, какой лучше сделать макияж.
– Все отлично, но хотелось бы посмотреть на тебя в платье. – На мой гневный взгляд Илья отмахивается со словами: – Ну и ходи страшненькая.
В особняк Альфы нас сопровождает напряженное молчание. Несколько минут дороги растягиваются в вечность.
– А подарки? – хриплю я не своим голосом. С утра мы навещали мою маму, я успела скупить все милые вещи в отделе для дома, не прошла мимо отдела косметики, выбрав большой набор для ухода за возрастной кожей, и совершенно не задумалась о других. – Я и тебе не купила.
– О-о-о, ужас. Возвращаемся! – Этот поганец так эмоционально и искренне пугается, что я верю. Улыбаюсь, когда машина сбрасывает скорость, а Илья выворачивает руль. – Серьезно, поверила? – смеется, продолжая движение. – Я сам все купил. А насчет меня не переживай, я тебе тоже ничего не приготовил.
Ворота особняка неумолимо приближаются. Настойчивый страх, что я еду на собственную казнь, пульсирует в голове, лишая дара речи и всякой радости от предстоящего праздника.
Так вот где я, по заверениям отца, должна была жить. Рассматриваю украшенную иллюминацией территорию. Роскошно.
Илья обещал, что никого вне стаи на ужине не будет, видимо, желая меня успокоить, но эта информация оказывает противоположный эффект. Теперь я точно не смогу затеряться среди гостей или тихо отсидеться в укромном уголке, а в огромном доме это было бы легко.
– Вы одни из последних. – Мит и Леся встречают нас у входа.
– Помоги, – зовет друга Илья, открывая багажник.
– Еще подарочки! – радостно восклицает Леся. – Как я люблю Новый год! – принимается целовать меня в щеки. – Очень рада тебя видеть.
– Взаимно, – отвечаю я.
Многочисленные голоса, доносящиеся из дома, парализуют и лишают последних крупиц самообладания.
– Идем. – Леся тащит меня внутрь дома. – Стол накрыт, а в гостиной такая красота, я каждый вечер варю какао и сажусь около наряженной ели. Митя говорит, что это очень мило.
– Проходим, девочки.
Коробками разных форм и размеров нас подталкивают ко входу. Дом в прямом смысле слова ослепляет белизной, роскошью и множеством праздничного освещения.
Илья и Мит скрываются за двустворчатыми дверями.
– Там гостиная. Пальто можно оставить здесь. – Леся радушно улыбается, помогая раздеться. Взяв меня за руку, ведет к гостиной. – А вот и мы, – распахивает створку, пропуская вперед.
Все взоры обращены к нам, разговоры вмиг смолкают, наверное, именно так себя ощущают люди в космосе. Аж звенит в ушах.
Первой спохватывается хозяйка дома:
– Рада встрече, Яна. Я Вела. – Мне не кажется: волчица приобнимает за плечи, задержав дыхание. – Мои братья, – начинает знакомство, – Лео и Арнар. Их пары… – Я слушаю имена, киваю в знак приветствия, отвечаю «Приятно познакомиться», но кожей чувствую неловкость ситуации и могу поклясться, что это чувство разделяют многие из присутствующих. Кто-то смотрит на меня с любопытством, другие дарят мимолетную улыбку и дежурную фразу, и лишь одна волчица, та, что не так давно прогуливалась у нашего дома, игнорирует мое присутствие: – Это наши родители. Елена, – волчица, не поднимая на меня головы, недовольно дергает губами, – и Максимилиан. Чуть позже к нам присоединится моя дочь с семьей. – Наконец, Вела отпускает мой локоть, и я нахожу спасение в объятиях блондина.
Глава 36
Илья бесцеремонно выгоняет молодого волка из кресла:
– Ник, освободи. Присаживайся, – предлагает он мне, а сам занимает место на подлокотнике.
Рука оборотня покоится на спинке, приобнимая. Сейчас контакт кажется ничтожным и требуется больше: прижаться всем телом и впитывать тепло, ощущать защищенность, а в идеале попрощаться с хозяевами и вернуться домой. Пальцы блондина собирают тщательно уложенные мною волосы, перекидывают на одну сторону и скользят по шее, разминая окаменевшие мышцы.
В гостиной оживает разговор, спустя пятнадцать минут я перестаю ловить на себе заинтересованные взгляды. Кресло, что мы занимаем, стоит в дальнем углу, я могу с удобством наблюдать за присутствующими. Настоящие оборотни: громкие, эмоциональные, красивые, одетые с иголочки, они подшучивают над друг другом и вспоминают курьезные случаи из прошлого. Нет сомнений, что все успешны.
