– Значит.
Адам решил вывести меня из себя.
– Совершенно ничего. Самая обыкновенная физиология, – с этими словами я подняла голову и изобразила из себя храбрую взрослую женщину.
«Лера, только не отводи взгляд и не смотри на его губы, что изгибаются в недвусмысленной улыбке», – приказала себе.
Оборотень склонил голову и прошептал мне на ухо:
– Я тоже с той ночи ни с кем не был. Я понимаю, о чем ты говоришь.
– Меня это совершенно не интересует! – выкрикнула я, отшатываясь.
В опровержении своих же слов в голове я подсчитывала, сколько же месяцев прошло.
Больше года!
– Что ты так на меня смотришь? – теперь оборотень забавлялся.
– Ничего.
Ну, конечно. Так и я поверила, что здоровый красивый мужчина будет ограничивать себя в близости из-за…
– …меня? – спросила я вслух.
Мужчина вопросительно вскинул брови.
– Твоя личная жизнь меня не интересует, – пролепетала я непослушными губами. – Вот это я хотела сказать.
Адам улыбнулся и произнес:
– А меня твоя интересует. – Но тут же растерял всю веселость. – Лер, – позвал он меня и сделал это так, что по моим венам будто потекла лава. – Ты мне сейчас не поверишь, но ты – моя. И всегда ей была.
– Что ты несешь? – я попыталась прервать очередную порцию бессвязных слов.
– Мы предназначены друг другу богами.
– А Эрил? – вопрос вырвался сам. – Он мне говорил то же само, что и ты сейчас.
Упоминание о младшем брате сделали мужчину раздраженным.
– Он соврал.
– Зачем?
– Хотел отомстить мне. – Адама потряхивало.
– Глупость, – фыркнула я. – Я не верю.
Не дожидаясь реакции на мое заявление, я медленно склонилась поднять одеяло.
– И если говорить начистоту… – А говорить не встречаясь взглядом с оборотнем, было куда легче. – Я не верю ни тебе, ни Эрилу. Вы путаете увлеченность с чем-то большим. – Я встряхнула одеяло, свернула и обняла его двумя руками.
– Ты ошибаешься! – рыкнул Адам.
– Я уверена в своих словах, как никогда. В вас, оборотни, говорят инстинкты. Они сильней, чем у простых людей. Это я смогла заметить, пока жила здесь. Вы более открыто демонстрируете чувства – не скрываете. Злость, ласка – всё гипертрофированное. Вы как дети, что ещё не научились контролировать свои эмоции. Потасовка, драка ничего не значат для вас – вы так спускаетесь пар и доказываете, кто сильней. Разве это не инстинкт?
«Лера, замолчи!» – кричал разум. Нашла время и место, когда отчитывать Адама.
– Так вы воспринимаете и влюблённость. Чуть увлекся – ты моя… – я даже осмелилась изобразить мужскую хрипоту в голосе. – Ой! – пискнула, крепче прижав спасительное одеяло. – Адам, – позвала тихо и жалобно.
Тело мужчины несколько секунд сотрясало, словно его пробило молнией. Я позволила себе моргнуть, а когда открыла глаза передо мной возник огромный зверь.
Зверь переминался с лапы на лапу, будто готовился к прыжку. Массивный, с крупной головой, широкой грудью и крепкими конечностями. Он шумно вдыхал воздух и так же шумно выдыхал, изучал меня, поскуливал, порыкивал, словно беседуя с самим собой.
Я крепче прижала одеяло, не решаясь сдвинуться с места. Надеюсь, в это странной беседе, человеческая и звериная половины договорятся между собой.
– Адам, – позвала.
На звук моего голоса волк пришел в движение, грациозно ступая по клочьям одежды, разбросанным на дорожке.
– Ты меня пугаешь, – произнесла я. – Что ты хочешь сделать? – Я остолбенела и наблюдала за размеренными и красивыми движениями зверя. – Адам, – пискнула, ощущая тепло чужого тела.
Боже мой, сегодня я точно лишусь рассудка!
Огромный волчий лоб уткнулся мне в бок. Жесткая шерсть щекотала кожу, а от тела животного исходило невероятное тепло, словно я стояла у натопленной печки. Волнительно, страшно и приятно.
Эрил никогда не позволял касаться его зверя, да я и не горела желанием класть руку на морду хищника, даже если под ней скрывался собственный супруг. А сейчас я скосила взгляд и тайком, совсем незаметно, погладила темное ухо указательным пальцем.
Зверь заурчал, пугая меня.
– Я больше не буду, прости, – заверила я, забыв, как дышать.
Волк фыркнул и подладился о мой бок.
– Понравилось? – спросила я.
Я получила в ответ что-то невнятное, но очень похожее на человеческое «да».
Моя рука коснулась волчьей головы смелее. Погладила между ушей, потрепала немного.
– Никогда бы не поверила, – я прошептала себе под нос, – что буду гладить оборотня.
Зверь осмелел, поднял голову, ткнул меня в шею мокрым носом, лизнул, а я нервно расхохоталась, бочком отступая к двери.
Моя нервная система еще не готова к подобным… ласкам.
Я медленно протянула руку и взялась за дверную ручку.
– Не-е-ет, – прорычал волк, отпихивая меня.
– А ну, фу! – рявкнула я, пугая себя и Адама.
«Теперь он точно откусит мне голову!» – в затуманенном разуме мелькнула шальная мысль.
Шерсть на загривке зверя встала дыбом, из волчьей груди вырвалось недовольное рычание.
– Наш разговор закончен, – пан или пропал – я решила продолжить общение в том же тоне. – Там, – не делая резких движений, подняла указательный палец, – спит мой сын…
– …сын… – прорычал зверь.
– И я к нему должна вернуться. Уходи. – Как же крепко я прижимала к себе одеяло, если бы оно было живым существом, я бы точно его задушила. – Уходи! – повторила строго.
«Ну же, иди», – умоляла мысленно, трясясь от страха.
И почему Миа до сих пор не спустилась?.. Она же точно слышит наш разговор.
Зверь неохотно сел, словно его тянуло ко мне и это простое действие далось Адаму с трудом. Склонил покорно голову и прижал уши, заискивающе взглянув в глаза.
– Спокойной ночи, – прошептала я, второй раз берясь за ручку и открывая дверь.
Вот чего мне Миа не объясняла, это как вести себя с обернувшимся оборотнем, и я двигалась плавно, вспоминая правила при встрече с любым хищником – никаких резких движений и нельзя поворачиваться спиной.
– Нельзя, – остановила поднимающегося на ноги зверя и наконец юркнула в дом.
Даже ключ повернула в двери, удивляясь собственной глупости. Ну что оборотню вот это деревянное полотно? На один удар?
– Та…а…ак, – воздух из легких вырвался рывками.
По логике мне бы сейчас подняться к сыну, лечь в постель и мысленно злиться на старшего Лесмана, желать ему всяческих бед, плакать или проклинать, но мне нужны были ответы. Истерику успею устроить чуть позже. А то, что она будет, я не сомневалась. Никакая психика, даже самая здоровая и крепкая, не переживет бесследно случившееся со мной.
