– Д-да, – еле выговорил Илья немеющими губами. – И нет. Не понимаю. Так зачем ты?..
– Я и сама не понимаю, – перебила его Аня. – Но иначе не могу. Меня просто тянет сюда. И просто в эти места, и по лесу ходить. Как будто… Знаешь, как будто я должна что-то там найти и исправить. Как будто какой-то долг вернуть. Я пока ещё не понимаю – какой. Но думаю, встреча с тобой уж точно неспроста. Только вот… Не знаю, к пользе она или во вред. А вдруг это я заражаю округу Страхом. Вдруг меня надо как-то… Обезвредить. И тут ты появляешься. Да ещё и… Так мне нравишься, – закончила она шёпотом и отвернулась.
– Да, Ань, запутано всё дико, конечно. – Илья потряс головой. – Не знаю пока, что со всем этим делать. Но я выясню, обязательно! Потому что… Ты мне тоже очень нравишься. А с этим точно надо что-то делать. – Он попытался ободряюще улыбнуться – вышло криво и жалобно. – Я сейчас поеду завершать обход. Потом постараюсь связаться со своими командирами и спрошу у них совета. Я ведь правда совершенно не уверен – можно ли нам с тобой рядом находиться. А хотелось бы… – Он, беззвучно чертыхнувшись, поднялся на ноги, буквально перелетел через мотоцикл и снова обнял Аню.
«Пропади всё пропадом, провались всё в тартарары… Хотя бы минут на пять, можно?..»
8. Куда уж хуже…
В последующие несколько дней Илья с удивлением обнаружил, что, оказывается, быть несчастливо влюблённым намного проще и легче, чем влюблённым, чьи чувства нашли отклик в сердце предмета страсти. Потому что влюблённый первого типа просто пребывает в лирически-меланхолическом настроении, вздыхает, мечтает и так далее, и это не слишком заметно сказывается на повседневных делах. Зато зацикленность влюблённого второго типа на мыслях о том, как бы поскорее выбраться к упомянутому предмету страсти, может иметь весьма неприятные последствия, как то: пригоревшая каша, убежавший кофе, ушибленный палец и прочая, и прочая. И все попытки как-то сконцентрироваться на делах, взять себя в руки и прекратить творить всякую дичь результата не приносят. Чертовщина, да и только.
Да ещё и после разговора с Винским на душе снова стало тяжело. На вопросы о самочувствии командир только фыркнул: «Жив ещё», и вдаваться в подробности наотрез отказался. Бодрился, но по голосу было понятно: до хорошего самочувствия там ещё ох как далеко…
– Да, Илюх… Ну дела. – Винский говорил глухо, часто останавливаясь и тяжело переводя дыхание. – Непростую царевну-лягушку ты в болоте выловил… Я даже не знаю, что с ней делать-то… Дитя Страха, ишь ты. Обычно, если под удар попадают двое, тот, кто выжил, своими воспоминаниями, своими угрызениями совести кормит Страх. И неважно, где он живёт, по идее… А тут – я даже не знаю, как это расценить. Чего Страху может быть нужно от ребёнка? Может, она как раз для него угрозу представляет, поэтому он так активизировался после её возвращения в эти края… А может, наоборот, она для него как мощный аккумулятор. Я с таким не сталкивался. Надо с Петровым советоваться… Позвони ему, парень, сам, ладно? Мне что-то…
Голос Винского затихал, и Илья вместе с командиром чувствовал эту тошнотворную слабость, горячечное отупение, мутную пелену в сознании.
Нехорошо, ох как нехорошо…
Петров выслушал сбивчивый доклад Ильи и после короткой, но многозначительной паузы сказал только:
– Понял тебя. Никуда не суйся, от девушки держись пока подальше. Жди информацию.
И отключился. Это было совсем не похоже на шефа. Не в его привычках заканчивать разговор, не попрощавшись.
Нехорошо…
Попытка поговорить с Юлией не удалась – колдуньи не оказалось дома. С одной стороны, это обнадёживало в том смысле, что вернуться она может уже с ответами. С другой – как-то страшно без неё. И мало ли, как долго она будет отсутствовать?
Сидя вечерами за столом в своей избушке, Илья, щурясь от прыгающего света свечи, в сотый раз перечитывал конспекты из учебки по теории полей Страха и Покоя и по основам стихийной магии, которые давали курсантам чисто в порядке ознакомления. Пытался найти хоть какую-то связь. Возможно, она и была… А, возможно, просто мерещилась.
Впервые за всё время после катастрофы на тренировочной трассе Илья чувствовал себя настолько зависимым от людей. И настолько боялся этой зависимости. Как можно справиться с такой угрозой в одиночку?..
…А как можно снова и снова подвергать окружающих опасности, втягивая их в жуткий круговорот происходящего? Когда вообще не понимаешь, что вокруг творится, что есть причина, а что – следствие, когда не то что не уверен, а даже предположить не можешь, к чему приведёт любое твоё действие – или бездействие, то всё, что ты можешь – только плыть по течению, доверившись потоку. Но…
Ведь не потащишь же с собой в бурную реку других, совершенно не готовых к этому людей?
Они тебе ничем не помогут. А вот утонуть могут запросто. И ты не сумеешь их спасти. Ты и себя-то спасти не в состоянии.
Держись подальше…
«Я справлюсь один».
***
Держаться подальше от Ани оказалось очень сложно. В первую же встречу после разговора с Петровым – Аня, естественно, подкараулила страхоборца на том же самом месте, на опушке леса, – Илья, всю дорогу клявшийся себе, что будет держать дистанцию и вести себя подчёркнуто официально, еле-еле собрал себя по молекулам после того, как Аня буквально набросилась на него, едва он успел заглушить двигатель и положить мотоцикл на землю. Девушка обнимала и целовала его так, будто они не виделись не сутки, а минимум месяц, да ещё и, осмелев, запустила прохладные ладошки ему под майку и принялась гладить по спине, от чего Илья едва не задохнулся, поспешно высвободился из объятий и отошёл на шаг… От греха подальше.
– Ань, – с трудом выговорил он, отворачиваясь и переводя дыхание, – вот не надо так, а… Пожалуйста…
– Прости, – прошептала девушка. – Что-то я совсем обнаглела, да… Больше не буду.
– Ох, а я ведь с плохими новостями, – вздохнул Илья, обессиленно садясь-падая на траву. – Я разговаривал с нашим шефом… Самым главным страхоборцем России. Он сказал, что нам с тобой лучше не видеться. До выяснения причины проблемы.
– Это потому, что у меня отец от Страха погиб, да? – тихо спросила Аня, опускаясь на землю в добрых двух метрах от Ильи.
– Да… Вся эта катавасия может быть связана с тобой. – Илья сокрушенно кивнул, избегая смотреть на собеседницу. – Так что, пока умные люди не выяснят, что происходит и как с этим быть – мне велено держаться от тебя подальше.
– То есть я для тебя опасна? – вскинулась Аня.
– Не думаю. Скорее наоборот, я для тебя. Если Страх на тебя имеет виды, он до тебя точно доберётся, если будет чуять рядом меня. Мы же Страх притягиваем, ты знаешь. Он тебя и так подкарауливает, а если будешь часто рядом со мной – точно поймает.
– Так ты же его и отгонишь. – Аня нахмурилась. – Ты ж страхоборец, это работа твоя.
– Так я ведь не могу постоянно рядом быть. Я на работу езжу, а ты дома сидишь. А Страх – он не только к месту притягивается, а ещё и как будто метку на человека ставит. И потом найдёт где угодно. И очень быстро. Поэтому я в местах, где люди часто ходят, даже на отдых не останавливаюсь. Если Страх подтянется туда, пока я сижу и чай пью, к примеру, а потом на этом же месте сядет отдохнуть какой-нибудь грибник – всё, он попался. Страх его пометит и будет преследовать.
