– Погоди! – беспомощно крикнула вслед Аня. – Это ловушка! Не ходи…
«И с какой стати я должен тебе верить?»
…
…долгие вечера в больницах, панические атаки, когда кажется, что всё тело ноет, как огромный больной зуб; когда озноб бьёт так, что того и гляди прокусишь язык, а каждый вдох даётся с чудовищным трудом, будто на груди лежит мешок цемента; лекарственное забытье, из которого так тоскливо и страшно выныривать в серые рассветы. Острые лезвия кошмаров, рвущие душу, выпускающие «кровь» воспоминаний о той, нормальной жизни, которая навсегда сгинула, сгорела в голубом пламени там, на обочине лесной трассы…
«Я справлюсь, Андрюха, я выкарабкаюсь. Сам. Вот увидишь».
Рывком поднять себя на ноги. «Встать, развалина. Вперёд! За водой! За дровами! Ты же не хочешь просто сдохнуть тут и валяться как бесполезная гнилушка – и так никому и не помочь?»
Мутит, шатает, пищит в ушах, перед глазами мельтешат белые мушки. Давление низкое. Надо кофе…
Чёрт с ним, с костром. Газ…
Эх, неуклюжая колода. Пролил воду на плитку. Теперь не зажжётся…
Зажглась. Повезло. Хорошо. Аккуратно. Вот так… Кофе. Как руки трясутся, чёрт…
А как это так резко стемнело? Ещё ведь не вечер даже. Или я вырубился тут?.. Где плитка? Где огонь? Что это мне колет бок? И щёку?..
Полежу немного… Устал. Полежу и…
…
– Я так понимаю, ты всё-таки кинулся меня спасать? – раздался откуда-то сверху знакомый голос. – И теперь я вынужден приводить в чувство своего спасителя. Как это по-нашему…
– Станислав Аркадьевич? – Илья открыл глаза – и предсказуемо ничего не увидел. Что вытаращился в испуге – что от испуга же зажмурился. Одинаково черно.
– Он самый. – Шеф коснулся плеча Ильи, сжал, потянул вверх. – Садись, не лежи, тут можно ещё глубже провалиться, если долго не двигаешься. Как в болото.
– А где мы? – Илья с трудом сел, пошевелил руками, покрутил головой – тело слушалось неохотно, будто отлёжанное.
– Внутри поля Покоя, – пояснил Петров. – Нас тут, похоже, законсервировали на будущее. Как запас на чёрный день.
– Это Аня?..
– Да при чём тут твоя Аня, бедолага, – усмехнулся Петров. – Она – такая же жертва, как и Рома, и Костя, и председатель. Не повезло родиться сразу с меткой… Она – дитя Покоя и может аккумулировать для него энергию. Пётр, который напал на Рому, – как я понимаю, Страхом отмечен. А вот наш Костя, скорее всего, из племени Покоя. Поэтому у него такой сильный дар страхоборца и был. Ты, Илюша, тоже с Покоем связан.
– Я уже ничего не понимаю, – жалобно проговорил Илья. – Почему Аня – дитя Покоя, если отец у неё умер от Страха? Почему это я с Покоем связан, если я страхоборец? Я Покой не вижу и не чувствую, как я могу быть с ним связан?..
– В этом и дело, похоже, – сказал Петров. – Дети стихии могут видеть противоположную стихию, потому что должны отбирать у неё силу и отдавать своему «родителю». Поэтому обычно страхоборцев Покой не трогает. А Храбрых не трогает Страх.
– Погодите-погодите… – Илья даже потряс головой. – Так это, выходит, мы и Храбрые – как бы по разные стороны баррикад, что ли?
– Ну какие баррикады, ты о чём? – Шеф иронично хмыкнул. – И мы, и они защищаем людей от Страха. От Покоя защищать нет смысла – Покой не использует такие агрессивные методы… До тех пор, пока Страх его не спровоцирует. Вот как со Славой получилось в окрестностях той аномалии. Или с Костей – наверняка он на такую же дыру где-то наткнулся.
– Так она у него под домом была, – хрипло проговорил Илья. – Я видел… В смертном видении.
– В смертном? Значит, именно так оно и было. В общем, Страх – штука агрессивная, а Покой кормится скорее пассивностью человеческой: или апатией и равнодушием, или настоящим душевным покоем. Первого, как понимаешь, на свете предостаточно. Поэтому поле Покоя почти везде плотное и прочное без дополнительных усилий. Хотя навести на человека депрессию он всё-таки может, думаю. Ну а Страху нужна постоянная подпитка. Вот он и устраивает все эти несчастные случаи в лесах и на болотах. Мощные выбросы энергии. А потом ещё и метка, которая всю жизнь из человека потихоньку силы тянет.
– А Покой, значит, так защищается. Если Страх, образно говоря, прогрыз в нём большую дыру, надо её как-то залатать.
– Ну, примерно так. – Петров усмехнулся.
– А вас сюда кто затащил? И зачем?
– Кабы знать… Мне кажется, что у Ани вообще какое-то двойное сродство, и обе стихии пытаются её использовать в своих интересах. Потому кто-то из них запер меня здесь, чтобы Аня призвала тебя на помощь.
– Бред какой-то… Я-то им зачем?!
– В тебе много энергии, причём ещё и природной, огненной. Если ты останешься здесь и будешь служить «аккумулятором», возможно, какая-то из стихий надеется получить преимущество. Но на самом деле я не знаю. Это просто мои предположения. Я всё сидел и думал, думал над этим всем… Честно говоря, просто старался не думать… Кое о чём другом.
– Понимаю… Но это похоже на правду. Во всяком случае, вполне стыкуется с тем, что я у шведов вычитал.
– Ну вот и отлично. Может, наконец хоть вам удастся разгадать эту загадку. А я устал…
– Вы… – Илья, задохнувшись и похолодев от того, что он услышал в интонациях бывшего шефа, протянул в темноте руку и вцепился в предплечье Петрова. – Станислав Аркадьевич, вы даже не думайте! Я вас тут не оставлю! Я Юлии пообещал – без вас не вернусь!
– Илюша, Илюша… – Старый страхоборец неожиданно обнял молодого за плечи. – Героический герой. Ну и как ты меня отсюда вытащить собираешься? Так они и выпустили кого-то, кого уже, по сути, начали есть…
– Меня они точно выпустят, – с тихой ненавистью проговорил Илья. – Или я тут всё разнесу к чертям чернущим. И эти… Они это знают. А если не захотят отпускать вас – тем более всё разнесу! – Он поднял правую руку перед собой и почти неосознанно сформировал на ладони сгусток оранжевого пламени. Темнота, как стая пауков, шарахнулась от огня, в подрагивающем свете проступило осунувшееся лицо шефа.
– Ох ты ж какой, – улыбнулся Петров. – Впечатляет! Но ты ведь в курсе, что в твоём Огне горят минуты и часы твоей жизни?
– Да наплевать. – Илья поднялся на ноги и приказал огоньку разгореться поярче. – Я ещё молодой, меня надолго хватит… Пойдёмте искать выход.
– Ну, пойдём. – Петров тяжело встал и разогнулся, держась за поясницу. – Думаю, выход будет там, где ты прикажешь его открыть. Так что просто иди вперёд. А я за тобой.
Шеф оказался прав: буквально через пару шагов темнота колыхнулась уже знакомым чёрным театральным занавесом, открывая просвет в солнечное утро. Илья подтолкнул Петрова в спину.
– Выходите, Станислав Аркадьевич, – сказал он. – А я… Задержусь ненадолго. У меня тут один разговор ещё не закончен.
