На следующий день она встретилась с синьором Альфонсо, чилийским торговцем. Это был немного располневший человек с тонкими усами и добрыми глазами. Он был похож на безобидного щенка, но после первых его слов Либби поняла, что это хитрый и, возможно, могущественный человек.
— Мои дела идут неплохо, — сказал он. — Как я могу быть уверен, что вы не станете мне конкурентом?
— Синьор Альфонсо, я всего лишь одинокая женщина и выращиваю овощи для себя и своей семьи. Как я могу угрожать вашему бизнесу?
— Хорошо, Альфонсо подумает, что он может для вас сделать. Только скажите, что вам надо?
Либби заказала саженцы яблонь, груш, вишни, лимона и винограда. Удовлетворенная переговорами, она пошла с девочками за покупками, разрешая им выбирать игрушки и сладости, а себя баловала, покупая мыло, духи, заколки и другую мелочь.
Поздно вечером они уплыли в Сакраменто.
В ноябре Либби уже обставила мебелью и свое новое жилище.
Ей нравилось, когда к ней заходили ее новые мексиканские соседи, и она с удовольствием училась у Кончиты испанскому, а та в свою очередь начала изучать английский. В первый раз в своей жизни Либби почувствовала умиротворение, если бы не пустота в ее сердце.
31
Пошли дожди. И когда река, выйдя из берегов, хлынула в долину, сметая все на своём пути, Либби была рада, что послушалась Ах Фонга. Часами она проводила время, греясь у камина и наблюдая за дочками, играющими или делающими уроки.
Либби хотела написать матери, но вспомнила угрозы отца отобрать у нее детей и засадить ее в сумасшедший дом. Пусть они лучше ничего не знают.
Ей так хотелось домой, особенно теперь, когда приближались рождественские праздники с подарками, сладостями и играми.
Либби к Рождеству напекла пирогов и приготовила пудинг. Комнаты она украсила сосновыми ветками.
Под кроватью стояла коробка с сахарными мышатами, китайскими чашечками, апельсинами и орехами, ленточками — все это Либби купила для подарков дочкам.
«Хоть они будут рады Рождеству», — думала Либби.
В канун праздника она вдруг почувствовала сильную боль и вскрикнула.
— Что с тобой, мама? — спросила Иден.
— Позовите Ах Фонга, — стараясь казаться спокойной, сказала она.
Через минуту появился Ах Фонг.
— Что случилось? — спросил он.
— Ах Фонг, сходи за доной Кончитой.
— Прямо сейчас? — спросил он.
— Да, кажется, ребенок пошел.
— Я возьму мула?
— Да, бери, — с трудом ответила Либби. Она пошла в свою комнату и остановилась, так как боль стала невыносимой. Начались схватки. Обливаясь потом, она старалась не кричать, чтобы не пугать детей. Она чувствовала, как будто на ее живот надет стальной пояс, который сжимается, не давая продохнуть. Когда боль стала невыносимой, Либби легла и старалась не кричать.
Дети, увидев среди бела дня мать, лежащую на кровати, поняли, что что-то происходит.
— Мам, тебе что-нибудь принести? — с озабоченным видом спросила Иден.
— Мам, хочешь, мы сядем рядом с тобой? — добавила Блисс.
— Будьте послушными и оставьте мамочку. Все будет хорошо. Скоро вернется Ах Фонг с тетей Кончитой, — задыхаясь, ответила Либби.
Шли часы, а помощь все не появлялась. Либби чувствовала, как липкая кровь начала стекать по ногам, а ребенок все не шел. Наступил вечер, и за окном стемнело.
— Мам, пора ужинать, — сказала Иден. — Блисс проголодалась.
— Зажги лампу, — тихо попросила Либби. — И вместе с неженкой идите на кухню.
— Хорошо, мама, — согласилась дочь.
В первый раз она подумала, что может умереть, так и не увидев ребенка, и дети останутся без матери. Либби молилась, чтобы Кончита позаботилась о них. Она потеряла сознание. Ей казалось, что она стала куском железа, который под ударами молота сплющивается, приобретая невообразимые формы. Она почувствовала последний удар, расколовший ее. Потом перед ее глазами поплыли огни, и чьи-то головы, освещенные лунным светом.
— Грациас Диос, — Либби услышала отдаленный голос и плач ребенка. Кто-то взял ее за руку и вытер лоб.
Либби осторожно открыла глаза, боясь смотреть, не зная в аду она или в раю, и очень удивилась, увидев из окна зимнее солнце.
— Дон Мигуэль?!
Либби узнала его.
— Моя драгоценная синьора Либби, — сказал он.
— Сейчас день?
— Си. Навидад, Рождество. У вас рождественский малыш, — сказал дон Мигуэль.
— У меня малыш?
— Да, он сейчас спит. Замечательный мальчик, — просияла Кончита.
— У меня сын! — Либби закрыла от удовольствия глаза.
— Моя жена боялась, что мы приедем слишком поздно. Когда мы пришли, то нашли вас лежащей без чувств. Ребенок только что вышел. Жена всю ночь просидела у вашей кровати.
— Спасибо вам, — Либби дотронулась до ее руки.
Кончита принесла ребенка и дала его Либби.
— Как мы его назовем? — спросил дон Мигуэль.
— Он родился под Рождество.
— Иисус хорошее имя, — с благоговением предложила Кончита.
Либби улыбнулась.
— Я не могу назвать его Иисус. Представьте, я открываю дверь и кричу: «Иисус, пора завтракать».
— У нас так многих называют, — настаивала Кончита.
— Его будут дразнить в школе, но я могу назвать его Ноэль в честь дона Мигуэля.
— А почему не в честь отца? — удивился мексиканец.
— Его отец уехал, — сказала Либби. — Нужно забыть прошлое и думать о будущем.
32
Дожди прекратились, и пришла весна с теплым солнцем и новой зеленой травой. Ноэль Майкл рос день за днем. Он лежал на одеяльце, глядя на свою мать и сестер. Его черные глазки бегали, он улыбался, когда кто-нибудь к нему подходил. Либби готова была часами смотреть на него. Хватая своими маленькими ручонками за палец, малыш был само совершенство, и Либби думала, как она смогла родить такое чудо. Девочки играли с ним как с куклой. Они его таскали, завертывали в одеяло и надевали шляпку.
Ах Фонг с большим усердием ухаживал за огородом. Ах Фонг нанял четырех китайцев, которые уже собрали и продали первые кочаны капусты и на их место посадили семена овощей.
Из Сакраменто привезли саженцы фруктовых деревьев, сучковатую, кажущуюся засохшей, виноградную лозу, мешки с семенами кукурузы, помидоров, арбузов и перца.
У Либби возникло сомнение насчет перца.
— Купит ли его кто-нибудь?
