— Но они ведь не перестали течь вообще, — не в состоянии оставаться спокойной, выпалила Либби.
Судья сделал ей предупреждение, а Фейрбэнкс нахмурился. Поверенный Райвла представил судье документы о регистрации участков.
— Это является прецедентом в Калифорнии, что воду можно использовать в целях добычи золота, а моему подзащитному необходимо постоянно иметь большие запасы воды.
— И моим овощам тоже, — сказала Либби.
В этот раз судья пригрозил ей пальцем.
— Еще один раз, и я вас удалю из зала, — сказал судья.
Либби сжала губы, а судья продолжал просматривать бумаги.
Судья поднял голову и спросил:
— В каком году вы поселились на своей нынешней земле, миссис Гренвил.
— В октябре 1860-го, ваша честь, — ответил за нее адвокат. — Моя клиентка живет там около года, и уже имеет неплохой доход от продажи овощей и фруктов, которые требуют много воды.
— Понимаю, — сказал судья.
— Почему вы выбрали именно это место, миссис Гренвил?
— Потому что там всегда есть вода, — ответила Либби.
Судья отложил документы.
— Полагаю, что вы не советовались с властями?
— Я думала, что это не нужно, потому что купила землю у ее владельца.
— Если бы вы взвесили все «за» и «против», то должны были бы знать, что мистер Райвл владеет землями прямо на холмах над вами, который уже получил разрешение в комиссии по добыче золота на разработку его гидравлическим способом.
Либби подозрительно посмотрела на судью.
— Когда я поселилась, он еще не строил дамбу.
— Но он говорил о своем намерении это сделать в присутствии нескольких свидетелей, от которых мы имеем письменные подтверждения, — сказал судья. — У меня, кроме всего прочего, есть карта вашего штата, на которой, миссис Гренвил, ваша река не обозначена.
— Но это не говорит о том, что ее нет, — не сдержавшись, сказала Либби.
— Конечно, нет, — сказал судья. — Но это только облегчит мою задачу, гак как река официально не обозначена как источник воды. Я симпатизирую вам, вы вложили так много сил в свое дело, но у меня нет другой альтернативы, кроме как решить дело в пользу мистера Райвла.
Прозвучал удар молотка, и Фейрбэнкс предложил ей руку, чтобы идти.
— Большое спасибо, вы и так уже помогли, — холодно сказала она.
— Я сделал то, что мог, — сказал Фейрбэнкс. — Боюсь, что мы столкнулись с непреодолимыми разногласиями.
— Что вы имеете в виду?
— Законы, регламентирующие добычу золота, только создаются, и в комиссии штата есть люди, которые не гнушаются брать взятки за подпись на документах.
— Вы хотите сказать, что документы были фальшивыми?
— Я говорю о тех людях, которых можно купить. Я не хотел говорить вам, что мы ввязались в битву, исход которой был заранее предрешен. Когда я увидел, кто у нас судья, я знал, что мы зря теряем время. Шелдон Райвл стал могущественным человеком, а его метод добычи золота делал его еще богаче каждую минуту. Только дурак захочет стать его врагом.
— Тогда, я, должно быть, дура, — сказала Либби. — Я обращусь к законодательной власти и заставлю их изменить законы. Я обращусь в Верховный суд.
Фейрбэнкс осторожно дотронулся до ее руки.
— Дорогая, здесь столько земли, которая только и ждет, чтобы ее обработали. Вы найдете еще лучше землю, и все начнете сначала. Мексиканцы будут умолять вас купить участок, и это будет дешево стоить.
— Недорого же вы оценили мои принципы и чувство собственного достоинства, — сказала Либби.
38
Из отеля Либби сразу же отправилась в больницу. При дневном свете черное, кирпичное здание больницы еще больше удручало своей запущенностью.
Либби вошла во внутрь и натолкнулась на женщину, которая сказала, что посетителей не пускают.
Она попыталась описать своего знакомого санитара, но женщина ее не слушала.
— Освободите помещение! — сказала женщина, указывая Либби на дверь.
Когда, стоя под окнами, Либби думала, как добраться до Гейба, ко входу подкатил фургон и из него вынесли трое носилок с больными. Они вернулись за четвертым, но один из носильщиков закричал:
— Не трогайте его, он уже готов. Везите его в морг.
Преодолев себя, Либби проскочила вперед санитаров с носилками. Женщина, записывая новых больных, не заметила ее. Либби завернула за угол и направилась к палате больных оспой.
Кровати рядом с Гейбом были пусты, и в палате была тишина. Гейб лежал, не подавая признаков жизни. Его красное лицо было наполовину забинтовано. Либби на цыпочках подошла к нему, заметив, что он еще дышит. Она вышла из палаты и, поблуждав по пустому зданию, набрела на дверь, ведущую скорее всего в морг. Двое парней в масках, в которых они походили на бандитов, вышли оттуда. Либби подбежала и схватила одного из них за руку.
— Мой муж здесь, а мне не разрешают забрать его домой. Я его только что нашла. Вы не могли бы отвезти его ко мне на ферму. Если он здесь останется, то умрет.
— Что вы хотите, чтобы мы сделали? — спросил один из них.
— Если бы вы только его вынесли. Притворитесь, что несете его в морг. У меня на улице повозка, и я хорошо заплачу.
Либби порылась в сумочке и вытащила пачку долларов.
— Хорошо, мэм. Кого из них?
Либби подогнала фургон к глухой торцовой стене больницы и через пару минут увидела двоих парней, несущих на носилках забинтованного человека. Из-под одеяла слышались протестующие крики:
— Стойте, я пока еще не умер.
— Тише, ваша жена хочет забрать вас.
— У меня нет никакой жены! Вы хотите меня похоронить!
— Бедняга, кладите его сюда, — быстро сказала Либби, показывая внутрь фургона. Санитары положили его на мешки.
— Нет, не хороните меня. Я жив, — застонал Гейб.
— Хватит разговаривать, Гейб, — прошептала Либби. — Никто не собирается тебя хоронить.
— Либби? — вопросительно промямлил он, когда она откинула одеяло с его лица.
— Все будет хорошо, — пытаясь улыбаться, проговорила она, глядя на искаженное болезнью лицо Гейба. — Я отвезу тебя домой, и ты поправишься.
Гейб закрыл глаза и улыбнулся.
— Это хорошо, — сказал он и потерял сознание.
Гейб свалился с мешков, потому что повозку кидало из стороны в сторону, и Либби с трудом остановилась и попыталась устроить его поудобнее. Прикоснувшись к Фостеру, она почувствовала, как он весь горит.
Либби ударила кнутом, и кони понеслись. Она оборачивалась и смотрела на красное от температуры лицо Гейба. Довезу ли я его? Только когда впереди показалась знакомая ограда из кактусов, Либби вспомнила о том, что она проиграла дело в суде и ей придется отсюда уехать.
