Затем поднялся такой шум, что даже волки и собаки испугались. Все племя столпилось вокруг Нао с жестами покорности, обожания, радости.
— Осторожно, не убейте огонь! — крикнул старый Гун.
Все отступили. Нао, Фаум, Гаммла, Нам, Гав, старый Гун образовали в толпе ядро и направились к скале. Уламры бросились собирать сухие травы и ветки. Когда костер был готов, сын Леопарда поднес к нему дрожащий огонек. Сначала он скользнул по сухим сучьям, потом со свистом и ворчаньем стал пожирать сучья и ветки. Увидев пламя, волки и собаки убежали, охваченные страхом.
Тогда Нао, обратившись к Фауму, сказал:
— Сын Леопарда выполнил свое обещание! Сдержит ли свое слово вождь уламров? — Он указал на Гаммлу, освещенную багряным светом.
Девушка тряхнула длинными, пышными волосами, трепеща от гордости при виде Нао.
— Гаммла будет твоей женой! — покорно ответил Фаум.
— И Нао станет вождем племени! — смело добавил старый Гун.
Он сказал так вовсе не для того, чтобы высказать презрение к Фауму, но чтобы уничтожить соперничество, которое он считал опасным. В этот торжественный момент никто не посмел бы ему противоречить. Все племя радостно приветствовало его предложение. Но Нао видел только Гаммлу: ее длинные волосы, ее прекрасные глаза. Глубокая жалость поднималась в его сердце к человеку, который отдавал ему в жены свою дочь. Тем не менее он понимал, что ослабевший, искалеченный вождь не может больше управлять племенем. И он воскликнул:
— Нао и Фаум будут вместе управлять племенем уламров!
Все в изумлении замолчали. Жестокий Фаум впервые почувствовал смутную нежность к человеку, который не был ему родственным по крови.
Между тем старый Гун, самый любопытный из всех уламров, спешил узнать о приключениях, пережитых тремя воинами. Память о них была так свежа в уме Нао, будто все происходило накануне.
В те времена люди не обладали большим количеством слов, речь их была отрывочна, но выразительна.
Храбрый воин рассказал о сером медведе, о льве-великане, о тигрице, о пожирателях людей, о мамонтах и рыжих карликах, о людях без плеч, о людях с синими волосами и о пещерном медведе. Однако осторожный Нао не раскрыл уламрам тайны камней, которую он узнал от ва. Треск огня сопровождал его рассказ. Старый Гун воскликнул:
— Не было воина, равного Нао, среди наших отцов и не будет среди наших детей, среди детей наших детей.
Наконец Нао произнес имя Аго. Все вздрогнули, как деревья в бурю, ибо все боялись сына Зубра.
— Когда сын Леопарда видел Аго в последний раз? — спросил Фаум, бросив испуганный взгляд в темноту.
— С тех пор прошли две ночи, — ответил Нао. — Сыновья Зубра перешли реку. Они появились у скалы, где были Нао, Нам и Гав. Нао бился с ними.
Наступило глубокое молчание. Слышно было лишь потрескивание костра, завывание северного ветра и отдаленный крик какого-то хищного зверя.
— И Нао их победил! — объявил гордо уламр.
Мужчины и женщины переглянулись. Радость и сомнения боролись в их сердцах. Му выразил их неясные чувства, спросив:
— Нао убил всех троих?
Сын Леопарда ничего не ответил. Он погрузил руку в складку медвежьей шкуры, которая была на нем, и бросил на землю три окровавленные руки.
— Вот руки Аго и его братьев!
Гун, Му и Фаум осмотрели их, им хорошо были знакомы эти огромные толстые руки, покрытые шерстью, как у зверей. Нельзя было не узнать их. Все вспомнили тот ужас, который наводили на племя эти руки. Соперничество погасло в сердцах завистливых и сильных; слабые соединили навсегда свою жизнь с Нао; женщины почувствовали, что род их не умрет. И Гун Сухие Кости провозгласил:
— Теперь уламрам не страшны враги!
Фаум, схватив Гаммлу за волосы, простер ее грубо перед победителем и сказал:
— Вот! Она будет твоей женой! Я снимаю с нее мою власть. Ты ее господин! Она будет отыскивать и приносить на плече добычу, которую ты убьешь на охоте. Если она ослушается тебя, ты волен убить ее.
Нао опустил руку на плечо Гаммлы и нежно поднял женщину.
