– Лизать ты все равно не будешь, – сказал Сергей. – Да и не надо это, ты прав. Я все понял, Юра, и я согласен.
Псковитин сказал: «Я понял», – хотя на самом деле, как он сам догадывался, ему была ясна только часть сказанного. Но это было неважно. Так всегда бывало между ними и прежде, еще в детстве: он внимательно слушал Юрку и тут же выхватывал из его речи то, что относилось непосредственно к нему, Сергею. Нет, это не значило, что остальное было неважно для него, наоборот, именно в «остальном» и видел он Юркино умение обуздать жизнь, привести ее в ясную форму при помощи неясных слов. Псковитин успокаивался, слыша его непонятные слова и видя ясный блеск его глаз…
И, отвечая на вопросительный Юркин взгляд, он пояснил:
– Ты же хочешь, чтобы я тебе помог? Ну я и сделаю, что смогу.
Так переменилась Сергеева жизнь, и он был благодарен судьбе за эту перемену – за это спасение от бессмысленности и пустоты.
В ту ночь он спросил все-таки:
– А что Саша об этом говорит – ну, насчет «крыши» и чтоб свою службу безопасности делать?
– Ничего, – отрезал Юрка. – С Сашей разошлись пути, я просто не хотел тебе говорить, чтобы ты не подумал, будто я из-за этого пришел к тебе.
Сергей не стал спрашивать, почему это произошло, он только вздохнул с облегчением. Все равно он уже не ушел бы от Юры, а видеть постоянно Сашу Неделина ему вовсе не хотелось.
С практической точки зрения в Юрином предложении не было ничего ошеломляющего. Многие сослуживцы Псковитина разбрелись по коммерческим структурам во время общей неразберихи и нищеты. Из разговоров с ними Сергей знал, что в этой работе нет ничего особенно трудного.
Конечно, у него не было экономического образования, он никогда не работал в бизнесе. Но зато у него было безошибочное чутье защитника, за которое ценили его солдаты в Афгане и сослуживцы-офицеры в «Вымпеле». Ну и связи, конечно, и немалые практические знания – это тоже на дороге не валяется.
И ему некого было бояться. Нет, он не фраерился, не нарывался – но он не боялся никого, и это сразу чувствовалось.
Правда, стремительный взлет «Мегаполис-инвеста» был еще впереди, и поэтому на Ратникова еще не успели наехать по-крупному. А когда спохватились, примерно через год, было уж поздно: фирма была защищена непрошибаемой стеной псковитинской службы безопасности.
Сергей знал, что теперь их не может разделить ничто. К нему наконец пришла та спокойная уверенность в себе и в будущем, без которой мир распадался на отдельные непонятные фрагменты.
И вдруг, когда все шло так хорошо и ясно, – появилась Лиза, и сияние ее зеленых глаз пронзило Сергея любовью и болью…
Он повесил трубку первым. Что ж, она не хочет его видеть, было бы странно, если бы не так. Она сидит сейчас у себя в комнате и смотрит в стенку, как будто пытается прочитать на ней ответ: что ей теперь делать? И он ничем не может ей помочь.
В последнее время Сергей просто заставил себя быть спокойнее, хотя сердце его разрывалось по-прежнему. Но видеть то, что происходило с Юрой, было ему тяжело до отчаяния, и однажды он не выдержал.
Они сидели с Юркой в ресторане «Под сенью». Почему-то оба любили этот загородный кабак в охотничьем стиле, и Сергей сам предложил поехать туда сегодня.
Юрка крутил в руке бокал с глотком коньяку на дне, глаза его были опущены. Шум вечернего зала не долетал сквозь закрытую дверь кабинета. Понятливый официант вошел бесшумно, убрал тарелки, принес новые, наполнил бокалы и исчез.
– Юра, – произнес наконец Псковитин, – ты что, извести себя решил? Ну подумай сам, из-за чего? Не заладилось с женой, полюбил другую – что, редко такое бывает?
Сергей говорил резко, чтобы привести Юрку в чувство, чтобы хотя бы тоном своим дать ему понять: дело обычное, нечего тянуть из себя душу. Он старался в этот момент не думать о том, что эта «другая» – Лиза…
Юра усмехнулся его словам:
– И правда, дело житейское. Брошу ту, пойду к этой – есть над чем задумываться! Ладно, Серега, не старайся. Думаешь, я совсем в тряпку превратился? Я бы, честное слово, хотел стать сейчас самой настоящей тряпкой, поплакаться на Лизином плече: что мне делать, реши, подскажи! Или чтобы само все решилось как-нибудь. Да не получается.
Псковитин понял: действительно, нельзя помочь ни Юре, ни Лизе. Придется смириться с тем, от чего хочется выть. Это и есть то самое, необъяснимое и неодолимое, что его, Сергея, ломает и корежит, над чем он не властен, чего он не в силах выдержать. А Юрка – может, и выдержит. А Лиза…
Что происходит с Лизой, он не знал и поэтому не спускал с нее глаз – на всякий случай. Все-таки ведь она – хрупкая девушка, мало ли что придет ей в голову, если жизнь оторвет от нее человека, которого она любит.
Кажется, она не замечала, что он наблюдает за нею: слишком занята была своими переживаниями, Юрой – до него ли?
«Надо, надо не упускать из виду», – уверял себя Псковитин, встречая ее в коридорах «Мегаполиса».
И он вглядывался в ее глаза, тонул в их прозрачной глубине и не мог оторваться от них. И при чем здесь было наблюдение, к чему было обманывать себя выдуманными причинами?
Он любил ее так, что темнело в глазах, когда разрешал себе думать об этом. Вернее, он не разрешал, но мысли о ней все-таки пробивали броню запрета. Но если бы Сергей спросил себя, способен ли реализовать свою любовь к Лизе – той ценой, которую надо было бы за это заплатить, – он не думал бы ни секунды.
Впрочем, он и не спрашивал себя об этом. Может быть, его выбор был сделан в тот прозрачный осенний день, когда золотые листья медленно кружились в воздухе и падали на свежую могилу. А скорее всего, гораздо раньше – когда льдины громоздились друг на друга и неслись по просыпающейся реке…
Он особенно много работал теперь, но ему не приходилось выдумывать для себя дел – их всегда было много.
Сейчас он занимался Звонницким. Собственно, Псковитин уже понял, что деятельность этого человека явно направлена не только на процветание фирмы. Но он все-таки надеялся еще, что в результате проверки окажется, что Звонницкий всего лишь мелкий воришка, потихоньку приторговывающий незначительной информацией, что за ним никто не стоит и его попросту можно будет с треском выгнать. Впрочем, Псковитин проводил проверку не для того, чтобы получить заранее известный результат, и у него было достаточно мужества, чтобы встретить любое известие.
То, что Звонницкий принадлежал к группе специалистов-компьютерщиков, с которой Ратников был связан в начале своей работы через Сашу Неделина, – оказалось ложным следом. Те люди давно рассеялись по белу свету – впрочем, некоторые работали теперь и в Москве, вращались в довольно влиятельных кругах. Но к деятельности «Мегаполиса» никто из них, кажется, не мог питать интереса.
Но кому же все-таки передавал он информацию – вот что волновало Псковитина. А то, что информация уходит, больше не составляло для него тайны, важно было только понять, в каких масштабах, – и Сергей уже собирался поговорить об этом с Юрой. Одному ему было не разобраться в хитросплетении информационных потоков, в центре которых находился «Мегаполис-инвест».
