Она уже несколько дней со Скифом, и всё равно каждый раз как первый. Оглушающий. Пугающий до внутренней дрожи. Сегодня прибавилось небольшое томление. Лида не строила иллюзий. Это у неё откат после нервного потрясения, когда она осталась без связи и увидела мужчин в крови. Её сознание невольно тянулось к сильному человеку. К тому, кто мог защитить. Сознание часто выкидывало странные фортели.
Мирон взял её в плен. Руки на стене, сам за Лидой. В Лиде. И двигался. Толчок за толчком. Лида тихо застонала, принимая его окончательно. Пусть… Ему нравится, ей не больно. Пусть… Ей даже где-то начинало нравиться. Своя беззащитность рядом с ним. Глупости, конечно, но всё же…
Он брал Лиду. Подчинял. Она давала. Шум воды перекрывал её стоны и его полурыки. Скиф двигался жестко, раз за разом проникая в девушку, едва ли не тараня. Лида прикрыла глаза, опустив голову, и не заметила, как впилась ноготками в ладонь Мирона. Он держал её, переплел пальцы.
Был с ней.
Кончал Мирон бурно, громко застонав. Лида затихла, замерла, принимая его семя в себя. Мужчина тоже замер, казалось, намертво впечатавшись в неё и обжигая её плечи рваным горячим дыханием. Она чувствовала его дыхание даже через воду.
Она вообще сегодня очень тонко чувствовала Мирона.
Он стоял, ничего не говорил. Приходил в себя.
Она тоже.
Лида выдохнула и почти счастливо улыбнулась в кафель.
Всё хорошо.
Она справится.
Осталось недолго.
Тогда Лида ещё не знала, что будет вечером.
* * *
Ужинали они втроем.
Мужчины с удовольствием уплели приготовленный Лидой ужин. Причем ели с таким аппетитом, что Лида невольно почувствовала удовлетворение от проделанной работы. Вроде бы ничего такого и не сделала, а мужчинам приятно. Мирона она понимала, он соскучился по домашней еде. Даже думать не хотелось, чем кормят заключенных.
С Архаем всё сложнее. Глухонемой мужчина вызывал у неё противоречивые ощущения. С одной стороны, доставлял дискомфорт своим присутствием в доме. Что бы Мирон ни говорил, она не могла не думать, что где-то в соседней комнате находится чужой мужчина. С другой, ей было немного его жаль. Женщины… Что с нас возьмешь? Всегда всех жалеем.
– Вкусно, Лида, спасибо. Не ожидал…
Мирон отодвинул в сторону тарелку и выжидающе посмотрел на Лиду.
Начинается…
Не может он без подвоха!
Без утяжеления атмосферы.
Что-нибудь да выкинет. Ткнет её моськой в отхожее место.
У него последнее отлично получалось.
Лида пожала плечами. Отвечать на реплику не хотелось.
Архай что-то сказал жестами.
– Архай тебе тоже говорит спасибо.
– На здоровье.
Её интересовало, куда Архай дел косулю и как они её вообще перетаскивали. Но это Лиду не касалось.
– Кофе будешь?
Он снова собирается ей его варить?
– Буду, – кивнула она. Ну и что, что много сегодня его уже пила? Кофе успокаивал её.
А Лиду не покидало ощущение, что что-то назревает. Она даже не могла сказать, откуда оно у неё возникло. Пришло и всё.
Наверное, из-за лица Мирона. Он вроде и улыбался, но лишь губами.
Или она слишком многого ждет от мужчины? Он не обязан ей нравиться. Не обязан делать её пребывание с ним комфортным. Она немного путает.
Лида тоже поднялась. Собрала тарелки и поставила их на столешницу, собираясь загрузить в посудомойку. Архай, как и утром, незаметно исчез из комнаты. Даже кофе не попил. Или его об этом Мирон попросил?
– Предлагаю перебраться в зал, – сказал Мирон, когда кофе полилось в чашку.
– Не против.
А что Лида ещё могла сказать?
Странно было наблюдать, как мужчина хозяйничает на кухне. Достает поднос, ставит на него идеально белые тарелочки. На них – чашки. Лида стояла в стороне, обхватив плечи руками.
Не к добру…
Всё не к добру.
Олег почти никогда не готовил. Не умел. Помогал ей, если намечался праздник, но всегда с таким видом, что она, смеясь, прогоняла его или отправляла за покупками. Олег с радостью срывался с кухни, честно признаваясь, что если бы холостяковал, то питался бы бутерами и покупными пельменями. Изредка яичницей.
В груди у Лиды при воспоминании о муже зажгло. Как же она по нему скучает! Невыносимо…
– Всё в порядке? – голос Мирона беспощадно вырвал её из воспоминаний.
Лида растерянно моргнула и кивнула, как китайский болванчик.
– Да.
Мужчина остановился напротив и нахмурился, всматриваясь в её лицо.
– У тебя глаза на мокром месте, – жестко констатировал он, подходя ближе. – Что-то случилось?
Хотелось сказать, что случился ты! Хотелось много что сказать…
– Нет, конечно.
– Лида, какого черта ты всегда себя сдерживаешь?
– Не поняла.
– Что тут непонятного? Любой мой вопрос ты воспринимаешь в штыки. Сразу подбираешься, напрягаешься. Так дело не пойдет.
Лида вскинула подбородок кверху.
– Мирон… Хорошо, можно я тоже выскажусь?
– Валяй.
– Меня напрягает любое посягательство на личное пространство.
Мирон демонстративно вздернул брови кверху и скрестил руки на груди.
– Тогда зачем пошла в эту профессию? Где приходится обнажаться.
Конечно, он не мог не задать аналогичные вопросы! Кто бы сомневался!
Лида приказала себе расслабиться. Нельзя воспринимать буквально каждое его заявление. Мужику приспичило поболтать. Проще надо быть.
– Я обнажаю тело. Не душу. Это разное, Мирон.
Она постаралась ответить как можно мягче, даже с улыбкой, но, кажется, добилась противоположного эффекта. Лицо Мирона менялось на глазах. Стало суровее, жестче.
Черт…
И как с этим мужчиной общаться? Каждый раз как по минному полю ходишь!
– Конечно, разное. Чего уж тут. Как-то странно у нас сейчас заведено, красивая. Девочки готовы обнажаться с поражающей легкостью.
Скиф не скрывал своего сарказма. Бил целенаправленно.
По ней.
Лида улыбнулась. Улыбаться ведь надо всегда, правда?
– Спрос рождает предложение, Мирон. Правильно?
– Таа-ак. Пошли пить кофе. И что-то покрепче. С тобой на трезвую голову разговаривать невозможно.
Вот и не разговаривай! Не нужны ей эти разговоры!
