– Не соскакивай с темы.
– А что с нее соскакивать, Лис? Детство давно в прошлом. Вот сейчас вспомнили и всё… Ты же знаешь…
– Ни хера! – внезапно яростно прошипела подруга, разгоняясь с места до ста километров за пару секунд. – Ты совсем с дуба рухнула, да?
– Эй! Ты чего…
Лида подалась назад, не понимая, откуда в подруге взялось столько ярости и злости. Сидели, мирно беседовали, и тут такой кураж.
– Того! Ты почему не сказала, что у Машковых квартиру отобрали? Что стариков развели? Какого черта ты молчала?!
Лида протяжно выдохнула, взяла бокал с водой, не замечая, как дрогнули пальцы, и сделала глоток. Потом так же медленно поставила его на место и лишь тогда посмотрела на Алису.
– Я сама узнала случайно. Мама Саша ничего не говорила. А мы ведь с ней после смерти Олега созванивались каждую неделю. И она молчала. Их развели, а она ни словом.
– И?..
– Что «и»?
– Ты для них бабло искала? Лидка, зараза ты этакая! Ты…
– Алис, хватит. Не кричи, пожалуйста. И так тошно. Правда.
– Так для них?
– Да, – призналась Лида, отворачиваясь к окну. На душе снова заскребли кошки. – Я не могла тебе рассказать. Мама Саша и папа Витя для меня… – в глазах защипало, и Лида быстро заморгала, скрывая эмоции. Ту бесконечную нежность, что она испытывала к родителям Олега. – Они мне ближе, чем родные, Лиса. Ты же знаешь… И не могла я у тебя деньги взять. Не могла и точка. Поэтому ничего не говори. И не сердись. Пожалуйста. Если ещё и с тобой поругаемся. Пожалей меня, а?
– Не подлизывайся, Лид…
Лиса тоже тяжело вздохнула и негромко, более серьезно и спокойно спросила:
– Откуда ты узнала, что Машковых выгнали?
– Отец сказал. Позвонил позлорадствовать, как я поняла. Ехидничал, что, мол, вот, дочка, полюбуйся, и твои родственнички-то накосячили побольше, чем мы. Мы-то живем в своем доме, пусть и полуразваленном, на который ты, сука, нам деньги жмешь, а они вообще без крыши остались. И в таком роде дальше.
– Вот же тварь! – воскликнула в сердцах Алиса и сразу зажала рот ладонью. – Прости, Лидок, само вырвалось.
Лида покачала головой и промолчала.
Лишь грустно улыбнулась.
Она предпочитала никак не говорить про своих биологических родителей. Они ей дали жизнь. А что было потом… То было потом.
Родители запили, когда ей исполнился год. Об этом рассказала мама Саша, они жили, как принято говорить: на «задах» их дома. Между участками было приличное расстояние, соседи почти не соприкасались. Овраг тоже делал своё дело. Поэтому Машковы жили спокойно, буйство Емелиных их не касалось.
Лида плохо помнила своё детство, когда совсем маленькая была. Первое воспоминание – это чувство голода и холода. А ещё открытая дверь и крики. Лида рано поймет, что с её мамой и папой что-то не так. Что они слишком часто спят, ссорятся и чрезмерно громко разговаривают. А ещё то, что когда к ним приходят гости, лучше забиться в дальний угол дома, под кресло, и сидеть там, не высовываться, потому что иначе можно получить подзатыльник или ремня. И лучше выбираться покушать со стола тогда, когда стихнут разговоры.
Лида не любила вспоминать то, что с ней было.
Больно это.
И обидно.
Уже потом начнутся побеги. Потому что сил никаких не будет терпеть бесконечные попойки. Родителей уволят с работы, гостей станет больше. И те в какой-то момент начнут проявлять внимание к маленькой девочке. Нездоровое.
Летом Лида пряталась в овраге или в заброшенной бане. Холодно, конечно, было, но терпимо. Самый треш начинался зимой и поздней осенью. Тогда она максимально долго находилась в школе, уходила самой последней.
Олег учился на три года старше. Они знали друг друга.
К тому времени тетя Саша уже несколько раз забирала Лиду к себе покормить. Девочка стеснялась, но ела. Голод не тетка – все знают.
Как так получилось, что Лида всё чаще и чаще начала прибиваться к дому Машковых? Она была ребенком и стремилась туда, где лучше. Где тепло, где уютно. Где не пьют, не кричат. Не обижают.
Даже Олег, которого она поначалу побаивалась и который нет-нет да задирал её, начал проявлять заботу. Сначала, как к младшей сестренке. Так Лида думала. Её всегда поражало: почему он не ревновал? Ведь его родители уделяли ей внимание, чем-то обделяли его. Когда они поженились, Лида спросила его об этом, и Олег громко засмеялся:
– Я уже знал, что влюбился в тебя по уши. Ты бы себя видела, маленькая. Глаза испуганные, злые. На пол-лица. И когда ты улыбалась, у меня реально ноги подкашивались. И хотелось, чтобы ты улыбалась чаще.
В какой-то момент Машковы даже обратились в социальные органы. Лида не помнила всех нюансов. Женщины из соцопеки приходили в их дом. Был скандал, Лиде тогда сильно досталось, мать избила её ремнем. В глубине души Лида очень хотела, чтобы их лишили родительских прав и её забрали к себе Машковы.
Но…
Она осталась в своей семье.
Полгода затишья, и всё заново.
Машковы махнули рукой и сказали:
– Живи у нас.
Лида не верила своему счастью. Сейчас, оглядываясь назад, она каждый раз поражалась доброте мамы Саши и папы Вити. Они пустили в дом чужого ребенка. Давали ей всё необходимое. Более того! Они давали денег её родителям, чтобы те оставили Лиду у них. Биологические родители быстро поняли, что к чему, и когда им не хватало денег на опохмел, заявлялись к Машковым и устраивали скандал, кричали, что соседи украли у них ребенка, звонили участковому. Участковый сначала разводил руками, а потом, когда случаи повторялись, уже отправлял домой Емелиных, грозясь посадить на сутки за буйство.
Так и жили.
Лида закончила девять классов и поступила в училище. Тетя Саша предлагала идти в десятый, но Лида покачала головой. Нет. Чем дальше от родителей, тем лучше. Машковы договорились об общежитии.
Но в общежитии Лида почти не жила. Больше находилась у Олега.
К тому времени он уже открыто заявил, что она будет его женой. Вот только немного подрастет. Лида не сопротивлялась. Она и сама любила Олега. Не мыслила своей жизни без него.
Он надежный. Он всегда рядом.
Он свой.
Поэтому, когда Лида узнала, что «черные» риелторы, воспользовавшись горем родителей Олега, отобрали у них дом, она не могла не отреагировать.
Не могла и всё тут.
У них почти ничего не осталось. Ни сына, ни дома. Машковы уехали жить на дачу, но там не было отопления. А на дворе зима… У Лиды сердце кровью обливалось.
Хорошие люди не должны страдать! Не должны оставаться в беде одни!
Не должны…
