Шаг. Второй… Поворот за серый угол. В нос ударили неприятные запахи нечистот и сырости.
– Тормозите, мы пришли.
Надо же, даже конвоир и тот соблюдал видимость приличий. Хотя Лида и заметила, каким взглядом он на неё смотрел, вызывая в ее душе неосознанный страх не выйти из этих каменных неприветливых стен. А что, если так и будет? Что, если произойдет непредвиденное и её никто не выпустит за пределы серых удручающих стен, обнесенных колючей проволокой?
Беспредел в тюрьмах никто не отменял. Даже то, что она тут… Девочка для утех. Обо всем договорено, все проплачено.
Лида остановилась и невидящим взглядом уставилась на такую же серую дверь.
Господи…
Он там.
Ждет её.
Пожалуйста… Пожалуйста…
Лида не была трусихой, но сейчас страх железной хваткой сжал горло и отпускать не собирался. В голове разом всплыли предупреждения Лисы. Может, зря она её не послушалась? Чего уж тут… Что сделано, то сделано.
Нечего пасовать.
Легко сказать, сложнее сделать.
Перед Лидой распахнули дверь, и она прошла внутрь.
Всё.
Назад дороги не будет.
Она это сделала.
Её глаза сразу же замерли на мужчине. Сердце на долю секунды остановилось, а потом застучало сильнее.
Её заперли в клетке со зверем. С волком. Диким и очень опасным.
Именно такая была первая ассоциация у Лиды, когда она увидела мужчину.
Глупость, конечно, несуразная, но она ничего не могла с собой поделать.
Незнакомец был высок, худощав, плечист. Жилистый – так говорили про мужчин подобной комплекции. И как шутила мама Саша: были бы кости, мясо нарастет. У этого были мышцы. Следом пришла ещё одна ассоциация с восточными мужчинами. И со старыми фильмами про кун-фу и другие единоборства.
На Скифском была футболка без рукавов, позволяющая прекрасно рассмотреть скрытую мощь его тела.
Где-то глубоко внутри неприятная дрожь усилилась. Лида постаралась вздохнуть.
Всё хорошо… Почти…
Мужчина обладал обычной внешностью. Не урод. Широкий лоб, кустистые, низко посаженные брови. Темный взгляд слегка раскосых глаз. Прямой нос с небольшой горбинкой. Образ завершала тонкая полоска усов, переходящих в небольшую бороду.
Да, обычный мужчина. Ничего примечательного. Ничего страшного.
И всё же Лида не успокаивалась.
Смотрела на него и не могла его воспринимать, как обычного.
Не получалось.
А когда он выдвинулся к ней, захотелось сделать шаг назад и закрыться от него по ту сторону двери.
Ни черта он не обычный. Энергетика у этого человека зашкаливала. Она ощущалась через движения, посадку головы. Через разворот плеч.
Хищника заперли в клетке. Ограничили в передвижениях. Лишили свободы. И с каждым днем его ярость усиливается, копится, чтобы однажды вырваться наружу.
Скифский подошёл к Лиде и закрыл дверь. После чего нетерпеливо забрал сумку.
Лида знала, почему мужчина резок и порывист.
Ему необходимо скинуть напряжение.
Ему нужна женщина.
Она.
Глава 4
В подтверждение её мыслей Мирон шагнул вперед, сокращая расстояние между ними. Лида едва не выставила вперед руку, чтобы не подпускать его к себе.
Она не помнила, когда в последний раз ломала себя так сильно, заставляя делать то, что вразрез шло с её убеждениями и жизненными принципами.
В одночасье мужчины стало слишком много. Она видела только его. Остальное всё отошло на задний план. Лида невольно сделала один шаг назад. Потом второй… и уперлась спиной в стену.
Мужчина предупреждающе покачал головой, недобро прищурился. Последовал за ней, уперев руку в стену по левую сторону от Лиды.
– И что значит твоё поведение? – мужчина повел головой, отчего у Лиды подогнулись колени.
Когда она стала такой трусихой?
– Я волнуюсь. И только, – быстро затараторила она, в порыве пытаясь остановить надвигающуюся волну, грозящую накрыть девушку с головой. Ей не надо, чтобы Скифский на неё злился. Совсем не надо. – Даже Павел заметил. Если что-то не так, скажите, я постараюсь исправить. А так… Дайте мне, пожалуйста, пару минут, я адаптируюсь.
На лице мужчины застыло нечитабельное выражение.
В камере повеяло холодом.
– Волнуешься, говоришь? – негромко, растягивая слова, спросил мужчина.
– Немного, – снова поспешно отозвалась Лида, стараясь не обращать внимания, что пространства между их телами почти не осталось.
Спасала куртка.
Она создала некий воздушный барьер.
Попутно Лида отметила, что от Мирона – она мысленно заставила себя называть его по имени – не пахло ни нечистотами, ни потом. Лишь легкий запах мыла или геля для душа.
Тоже хорошо.
– И зачем же ты, такая робкая, приехала ко мне? – голос мужчины ни на йоту не подобрел. Наоборот, в нем появились леденящие душу нотки.
– Вы знаете зачем.
– И поэтому ты мне выкаешь, да? И как же ты собралась со мной спать, девочка?
Лида ничего не понимала. К чему он завел подобные разговоры? Неужели она на самом деле производила впечатление дрожащего зайца?
Раз… Два… Три…
Сосредоточься!
– На меня давит место, – она сделала ещё одно признание, рассчитывая смягчить Мирона.
И, кажется, у неё получилось.
Мышцы на лице заключенного расслабились, точно он сопоставил очевидные факты. Следом нахмурился. О чем он думал в тот момент?
– Стены давят. Согласен. Ладно… Черт с тобой. Сделаю вид, что поверил. Куртку снимай. Хочу видеть тебя всю.
Час от часу не легче.
И главное от нее не отошел. Как стоял рядом с ней, упираясь в стену, так и продолжил.
Лиде, наконец, удалось взять под контроль разбушевавшиеся эмоции.
Первое. На неё не накинулись с порога.
Второе. Когда мужчина не говорил, не выражался грубо, становилось легче воспринимать его.
В-третьих. Внешность у него была привлекательная.
Не толстый, не кривой, не косой. Взрослый мужчина с крепким, ухоженным телом.
Девушка скупо улыбнулась. На большее её пока не хватало. Лида подняла руку, потянула за край куртки. Клепки поддались сразу, с замком пришлось повозиться.
Она успела разомкнуть полы зиппера.
На этом терпение Скифского закончилось. Приглушенно выругавшись, он свободной рукой отвел край куртки. Конкретный мужик, у которого слова не расходятся с делом.
