Девочка теперь с Мироном. Поняла она это ещё или нет.
Стоп… А на зону Лида к нему ехала уже беременной или… как?..
По спине прошелся холодок. Потом Мирона взяла некая оторопь. Лида проходила медицинское обследование! У них был договор о сексе без презерватива. Но в этом вопросе Мирона больше волновали ЗПП. Не беременность…
После его вопроса Лида замерла. Он видел, как она застывает. Как округляются её глаза, из которых медленно исчезает задорный, довольный блеск. На лице девочки отражается недоумение и… обида. Чисто женская, которую раньше она себе не позволяла. А тут не сдержалась, и обида проступила вперед.
Мирон нахмурился.
Лида облизнула губы и негромко сказала:
– Ты.
Одно слово, и мир взорвался вторично.
Мирон раньше, когда ещё верил, что сможет справиться с демоном, представлял свою семью. Мечтал о большой и крепкой. Хотел много детишек. Троих как минимум. У них с парнями в этом плане туговато было, ни у кого детей до тридцати так и не появилось. Другие знакомые рассказывали, как им сообщали жены и подруги о беременности. Сначала был шок, потом приходила радость. Или не приходила – это уже кому как повезет.
Мирону такого никогда не говорили.
До сегодняшнего утра…
Растерянность ударила по сознанию ярче, чем злость и ярость, с которыми он за последние недели сроднился.
Мирон моргнул и упустил момент, когда Лида, поддавшись обиде, вздернула подбородок кверху и сделала шаг в сторону двери. Он сорвался с места, преграждая ей путь.
– Я? – сегодняшним утром Мирон Скифский установил личный рекорд по дебильным вопросам.
Но его тоже можно понять! Не каждый день любимая и такая чужая, недоступная девочка говорит, что носит под сердцем ребенка.
ЕГО РЕБЕНКА!
У Мирона перед глазами черные мушки замельтешили.
Он обо всем подумает потом… через минуту… честно… сейчас отойдет… поймет…
Остановит Лиду, которая, черт её возьми, с решительным видом намылилась из комнаты!
Мирон встал у неё на пути. Его одновременно захлестывала нежность и ещё что-то. Растерянность. Да-да, она, сука, никуда не хотела уходить, снова и снова накрывала его. А Мирон не привык чувствовать себя растерянным. Это деморализовало его.
– Дай. Мне. Пройти.
Негромко, четко выговаривая каждое слово, произнесла Лида.
В глаза ему она не смотрела.
И голос у неё звучал странно… точно дрожал…
– Лида, подожди…
Договорить ему она не позволила.
Вскинула голову, задирая подбородок выше, и яростно заговорила, сверкая глазами, в которых на самом дне затаилась влага.
– Пошел ты на хрен, Скифский, понял? Дай пройти! И… приближаться ко мне больше не смей! Я тебе что-то осталась должна? За половину суток? Или как ты считаешь? Говори, какая сумма! В банке кредит возьму, отдам тебе твои чертовы деньги! Ты…
Договорить не успела.
Ее рванули на себя, девушка не смогла выставить вперед руки, врезалась в мужскую грудь. Врезалась с такой силой, что дыхание сбилось. Восстановить не получилось, потому что Мирон впился в её губы злым поцелуем, не несшим ни удовольствия, ни капли ласки. Лида сразу же забилась в руках Мирона, силясь вырваться.
Он не позволил.
Не мог позволить.
Ни себе.
Ни ей.
– Всё сказала? – процедил сквозь зубы, разрывая поцелуй, чтобы в следующую секунду снова накинуться на губы Лиды.
Та сопротивлялась. Не пускала его к себе, пыталась вырваться, хотя они оба прекрасно понимали, что она с ним не совладает. Но Лида впервые сопротивлялась, и её сопротивление било по самолюбию Скифа похлеще пощечин. Он держал Лиду максимально осторожно, опасаясь оставить синяки на её нежной коже.
Беременна…
Она…
От него…
Но как?..
Нет, он знал, конечно, как. Но почему?..
Его губы пытались умаслить Лиду, сделать ей приятно. Не получалось. Самого Мирона тоже хватало на жалкие мгновения, потом снова эмоции, рвущие душу на части, брали верх. Он вжимал хрупкое тело Лиды в своё, пытаясь позорно не скатиться в дрожь от осознания происходящего.
Хотя… ни черта он пока ничего не осознавал!
Лида умудрилась укусить мужчину. Кровь не остановила его. К ней Скиф привык.
А вот девочка, кажется, нет. Потому что мгновенно стихла, замерла в его руках.
Мирон опасался выпускать её. Сейчас… ещё секунду… выдохнет…
Черт! Да что же это такое!
Рук он не разжал. Наоборот, сместил их на хрупкие плечи, пытаясь заглянуть в глаза Лиды, но та настырно отвела взгляд в сторону, отвернувшись. В отличие от него девочке не удалось совладеть с дрожью.
– Лид…
– Выключи плиту, яичница пригорает, – буркнула девушка и как-то по-детски шмыгнула носом, отчего Мирону хотелось врезать себе по лбу.
– Красивая… послушай меня. Я тупанул. Отреагировал не так, как надо. Но… Черт! Лид… Давай без истерик, без обид и прочей хрени. Мы взрослые люди. Из квартиры я тебя не выпущу, пока мы не обговорим этот вопрос, даже не надейся. Поэтому… – он никогда не отличался красноречием, но и не страдал косноязычием. Слова застревали в горле, Мирон их едва не выталкивал. – Нам надо поговорить. Ты и сама понимаешь. Я делаю тебе долбаный чай, ты накрываешь на стол. Всё.
Глава 8
Ни хера не всё.
У Мирона новость не укладывалась в голове.
Сердце билось в груди с такой ошалелой скоростью, что отдавалось в ушах и висках.
Он никак не мог собраться. Смотрел на Лиду, на её отстраненное, по-прежнему настороженное лицо и не мог свести мысли воедино. Они взрывали мозг.
Мирон всегда считал себя человеком, способным быстро адаптироваться к изменяющимся условиям. Жизнь и армия научили. Одно из лучших качеств в любом человеке.
Но сейчас…
Лида сделала, как он велел. Достала тарелки и разложила на них еду. Мирон смотрел на, казалось бы, спокойные движения девушки, и его разрывало на части.
И крыло с новой силой. Снова и снова.
Он не выдержал. Встал за спиной Лиды, обволакивая её своим телом, положил руки на тонкую талию девушки, потянул на себя. Лида в первые секунды воспротивилась, но потом поддалась.
Мирон ничего не говорил, прижимал её к себе, прикрыв глаза.
Ему нужна эта минута…
Потом они сели за стол, как и обговаривали ранее. Лида тоже не спешила начинать разговор. К еде не притрагивалась. На него не смотрела, прятала взгляд, хмурилась.
