Скиф понимал её. Где-то…
Тогда, когда она сказала про беременность, ему было не то чтобы всё равно оттого, что она беременна… Он готов был, как говорят в народе, взять её и с чужим ребенком. Хотя какой чужой! О чем он! Ребенок Лидин, а значит, чужим априори быть не может.
Сейчас приходило осознание, что ребенок его.
Они не предохранялись. Трахались, как кролики, без презерватива. Последние он терпеть не мог. Договариваясь о девочке на неделю и заказывая секс без защиты, он имел в виду отсутствие ЗПП. Оральные контрацептивы или спираль подразумевались, как нечто само собой разумеющееся.
Почему Лида ими не пользовалась? Или пользовалась, но они не сработали?
Мирон не мог смотреть на еду. Кусок в горло не лез. Поэтому не придумал ничего лучшего, как встать и вернуться к кофемашине. Доза кофеина ему необходима. Он и от настойки Архая не отказался бы, но ему нужна свежая голова.
– Красивая, готова к разговору? – постарался говорить помягче.
– Да, Мирон. Если уж начала, то, наверное, готова.
– Сожалеешь, что сообщила? – ещё один вопрос, который не следовало озвучивать вслух.
– Нет, не сожалею, – ровно ответила Лида. Эта ровность не особо приходилась Мирону по душе. Он даже не знал почему. Скорее, чувствовал, что такая уравновешенная и на первый взгляд спокойная Лида снова спряталась от него за высоченной стеной. – Давай я сразу тебе расскажу, почему и как всё получилось. Хорошо?
– Давай.
У Мирона дрогнула рука, когда он брал чашку с кофе.
Лида тоже притянула к себе чашку и некоторое время не начинала говорить, изучая её содержимое.
– Я не нарушала договор о предохранении. Вернее, как… Наверное, всё же нарушила, если посмотреть непредвзято и не знать моей истории, – заговорила негромко, Мирону пришлось напрячься, чтобы слышать её слова.
И снова сделала паузу.
Давай же, красивая, говори… Впусти меня за эту чертову стену… Сама.
Он уже думал про то, что на днях окончательно разгребется с делами и вплотную займется Лидой. Собрать на неё информацию – плевое дело. Но он медлил… Почему – ответ лежал на поверхности. Лида непростая девочка. В её жизни было то, что сделало Лиду ершистой, замкнутой.
Он, конечно, узнает что. Но вначале хотелось, чтобы она сама сказала ему. Чтобы пустила ближе…
Ему это очень важно. Особенно в свете новых событий.
– Я считала себя бесплодной, Мирон, – наконец, сказала она, поднимая голову и смотря прямо на него.
Как Скиф не разбил чашку – вопрос. Он сжал её с такой силой, что костяшки побелели.
Бесплодна…
Услышать такой диагноз для мужчины – трагедия. Для женщины – подавно. Тем более Мирон видел, как Лида общалась с девочками в студии, как смотрела на них, разговаривала. И с какой теплотой они тянулись к ней в ответ.
Лида любила детей, тут не о чем и говорить.
– Были медицинские основания?
– Да. В подростковом возрасте я часто простужалась. По-женски… Воспаление придатков и прочее. Не лечилась, к сожалению. Подобная беспечность аукнулась, когда встал вопрос о беременности. Мы с Олегом хотели детей, но у нас не получалось. Обратились к врачу. Сначала один доктор подтвердил, что я не могу иметь детей. Потом второй.
Она говорила, а у Мирона перед глазами снова вспыхивало кровавое марево. Смесь проклятой ревности, оттого что когда-то в прошлом Лида хотела родить ребенка другому мужику! И ничего он с этим чувством поделать не мог! Взять под контроль и усилием воли запихать куда подальше! У Лиды была жизнь до него! И главная задача Скифского сейчас – не оттолкнуть девочку настолько, чтобы у неё продолжилось без него и дальше.
– Мне очень жаль.
Лида рвано улыбнулась и поднесла чашку с чаем ко рту.
– Мне тоже… Поэтому, Мирон, направляясь к тебе, я проверилась на заболевания, передающиеся половым путем, и только. Я слышала, конечно, истории про то, что от одного мужчины девушки годами не могут забеременеть, а от другого – после первого раза… – Лида мотнула головой. – Но, честно, не верила. Мы столько раз с Олегом пытались, что… – она оборвала себя на полуслове, выдохнула и быстро продолжила: – Поэтому я даже мысли не допускала, что смогу забеременеть. Для меня это было что-то из фантастики. Из неосуществимого.
Лида не удержалась, поднесла пальчики к губам. Боль, терзающую её годами, девушка не скрывала. Эта боль сквозила в каждом слове, в каждом взгляде. Слушая признания Лиды, Мирон верил каждому слову, пропуская через себя эмоции, которые она испытывала в прошлом.
– Мирон, я рассказываю это для того, чтобы ты понимал: ничего намеренно я не делала. Я не буду сейчас говорить про анализы, сдаваемые мной в прошлом, и…
– Тебе не надо меня ни в чем убеждать, красивая. Почему ты думаешь, что я тебе не поверю?
Лида едва заметно повела плечами.
– Не знаю. Мало ли… И ещё, – она быстро облизнула губы. – Я вчера была у гинеколога… Несмотря на положительные тесты, я до конца не верила, что могу забеременеть. Те из женщин, кто проходил через это, меня поймут. Бывали и ложные тесты, и непонятные… Словом, много чего было.
– То есть, получается, ты вчера окончательно убедилась, что носишь под сердцем моего ребенка?
– Да. УЗИ делала. В сумочке результат, направление на другие анализы, общие рекомендации.
Мирон отставил чашку в сторону. От греха подальше. Ещё не хватало, чтобы он её всё-таки разбил. Хватит зеркала. Оно произвело на Лиду впечатление. Этого достаточно. Мужчина направился к столу. Всё, Мирон немного выдохнул, можно подходить к Лиде ближе.
Вчера узнала… Сегодня сообщила.
Не стала таить. Не промолчала. А могла…
От последней мысли начинало корежить, поэтому Мирон поспешно засунул её куда подальше. Смысл накручивать себя, тем более от того, что уже не свершится, и скатываться в негатив?
– Спасибо, – хрипло проговорил Мирон, усаживаясь напротив Лиды. Больше всего хотелось схватить её, прижать к себе, усадить на колени и зацеловать. Но Мирон знал: прикоснется к ней – и разговор накроется медным тазом. Разложит Лиду прямо на кухне.
А им сейчас позарез как нужно продолжить говорить.
– За что? – Лида немного встрепенулась, искренне не понимая его.
– За то, что сообщила о беременности.
Теперь пришла её очередь удивляться. Девушка заморгала, видимо, тоже пытаясь собраться с мыслями.
– То есть ты на меня не сердишься, что… так получилось?
– А должен? – Мирон всё же взял вилку и подцепил дольку черри, после чего отправил её в рот.
Вкусно…
Безумно.
– Не знаю… Честно. Я… Я и сама ещё толком не поняла, что случилось, Мирон. Я так долго и отчаянно хотела ребенка, а потом так же долго и отчаянно выскрябывала из себя мысль о том, что когда-либо стану мамой, что для меня эта новость сродни чуду. Даже не сродни, а это и есть чудо. Знает только Алиса, это она меня заставила сделать тест, я бы ещё долго не поняла, отчего у меня задержка. А у меня задержка была… Господи, Мирон, извини, я путаюсь и…
