А за мной точно не придут сейчас, спросил он ее осторожно, чтобы совсем уже за сумасшедшего не сойти. Таксист если только, сказала Нина. Давай скорее! Чай стынет, и шарлотку надо нежной есть, а то будет невкусно.
Она была в белой рубашке, до третьей пуговицы расстегнута. Свежая, воздушная, очень взаправдашняя. Татуировка – квадраты в квадрате – уже выцвела немного, была синей, а не сочно-черной. Что она означает, поинтересовался Илья. Это кью-ар код, объяснила Нина. Мне вместо крестика. Сканируешь его телефоном и попадаешь на сайт бога. На него просто так не зайти, он луковый, только по ссылке с кода и только из Тора. Правда, Бог там админ, ему только в саппорт писать можно, зато на сайте висит чат-бот, который знает ответы на все вопросы.
Илья поднял телефон, хотел сосканировать, как Нина его научила, но в руках был тюремный, кнопочный, в котором и камеры-то не было. Он его бросил в окно. Дети какие-то подобрали, приняли эстафету. Успеешь еще, сказала Нина. Я же никуда от тебя не денусь. А теперь уже бежать надо. Такси ждет. Переодевайся скорее – там вон джинсы чистые, футболка и панама – и погнали!
И теплой живой щекой потерлась о его щеку.
Пахла какими-то цветочными духами.
* * *
Он ведь понимал, что сон.
И поэтому хитрил, изворачивался, ускользал, как мог, чтобы не проснуться из него. Оглох, ослеп, чтобы реальный мир ничем его из волшебства не мог выцепить. И все равно: кончилось.
Валялся прибалдевший и совсем влюбленный, обнимал подушку, как человека. Ничто в материной квартире не пахло так, как Нина благоухала во сне. Но это был очень подлинный запах. Если бы Илья встретил его в жизни, сразу бы узнал. И все остальное там показывали неподдельное, кроме паспорта: заграна у Ильи отродясь не бывало.
Он нашарил телефон – посмотреть, не ответила ли Нина. Был час ночи.
Нет, не ответила.
На экране маячило другое: пять пропущенных звонков от человека, который искал его днем.
6
Почему не слышно было звонка?!
Вспотел, закрутил подлый телефон в пальцах. Ты почему это со мной делаешь, сука?! Рычажок включения звука был повернут к Илье, громкость выставлена на максимум… Все в порядке! Почему не звонит?! Эта тварь просто утаивала от Ильи звонки, хранила верность старому хозяину и пыталась сгубить нового.
Успокоиться.
Кто мог так настойчиво названивать субботней ночью? Какая-нибудь размечтавшаяся телочка, которой Хазин обещал устроить аттракцион? Или друг упоротый упорно набирает из гудящего клуба, чтобы затащить Петю в вертеп? Или сделка? Сделка, на которую он не пришел?
Номер не определяется – и сообщений нет. Может быть, любовница. Друг – вряд ли, почему бы не записать друга по имени, для чего стирать переписку? А сделка… Все партнеры у Суки были разложены по папочкам, по полочкам, даже у Магомеда-Дворника было свое место.
Последний звонок был всего пятнадцать минут назад. Кому еще он может понадобиться в такое время? Поднимет этот человек тревогу? Ждать дальше нет смысла.
Может, Сука просто чью-то машину заблокировал своей на парковке? Оставил под стеклом телефон, и вот ему звонят обозленные соседи, отчаявшись выбраться?
Лучше поговорить. Ночью голос другой. Ноябрь, простуда ходит. Осип, и все тут. Лучше самому перезвонить. И там по ходу пьесы… Поймем. Наверное. Что говорить? Что говорить каждому из них? Походил по комнате, потом заперся в сортире. Раз, два, три. Набрал.
Если машину запер, то что? Как он ее уберет сейчас?
Трубку сдернули сразу: ждали.
– Хазин, ты где?!
Мужской голос. И это не друга голос был. Не родного человека. Этому про внедрение лучше не врать. А что врать тогда?
– Я… Мне плохо что-то, – шепотом-хрипом выдавил Илья. – Я спал…
– Тебя тут люди ждут вообще-то! Ты меня со своего номера вынуждаешь звонить!
– Я помню… – дыхание сбилось. – А сколько времени?
– Что значит «плохо»?!
Нет… Если встреча была назначена, простуда Илью не оправдает. Перелом даже не оправдает: почему не позвонил, не отменил, не перенес?
– Траванулся чем-то… – он медленно нащупывал правильные слова. – Блюю. И температура.
– Точно траванулся? – там сомневались. – Ты не обдолбанный ли?
– Какое… – простонал Илья. – Еле вообще… До толчка дополз…
– Ты где? Дома? Прислать кого, может?
Не спрашивали, а требовали. С работы? Или по бизнесу партнеры? Какие там еще люди ждут в час ночи? Для чего? Знают, где Петин дом?!
– Нет… Я… Тут в гостях…
– У телки завис, что ли?! Хазин, едрить! Ты про шашлыки помнишь вообще?! Тут люди были, с которыми я тебя познакомить хотел! Ты помнишь, что мне обещал?!
Илья вцепился зубами в палец. Что там про шашлыки было? Что там было про шашлыки?! На диктофоне…
– Да… Так точно… Обещал привезти… Ну… Натурой… Угощение?..
– Угощение, Хазин! Именно! И оно тут было заявлено! А ты где?! Ставишь в неудобное положение! Все разъезжаются уже!
– Я… Еле живой тут… Наверное, грипп этот… Кишечный… – Нужно было что-то еще сказать. Нужно было! – Меня… Сейчас…
Бросил телефон на коврик, встал перед унитазом на колени, сунул два пальца в рот. Вышло. Черт улыбнулся, умилился Илюшиным кривляньям, помог.
Илья постоял еще коленопреклоненный, подержался за холодный фаянс. Горло саднило, во рту было кисло и паскудно. Унитаз был обметан заглоченной, пережеванной, но никак не переваренной чужой жизнью.
– Господи! Тебе, кажись, там и правда не до шашлыков. Хазин… Ладно, хрен с тобой… – гундосила с пола трубка. – К понедельнику хоть оклемаешься?
– Благодарю. Я… Буду стараться…
– Не стараться, а чтоб как штык был! Тьфу ты… Ладно. Поправляйся.
Погасло. Илья слил воду. Опустил крышку. Сел верхом. Познабливало. Слабость накрывала. Отравление.
На двери висел календарь: лубяная деревня в голубом снегу, окошки желтые, дым из труб, месяц серпом, тройка лубочная в сани запряжена. Две тысячи шестнадцатый.
До понедельника один день был, до пятницы – пять. Дальше время не пойдет. На шестнадцатом году все и остановится.
* * *
У матери в шкафу нашел кофе в гранулах: ссохшуюся коричневую пыль комками. Развел его кипятком, сел в кухне пучить глаза в айфон. От сна ничего не осталось. Унесли поездку на «Мустанге» с летней Ниной через несбыточную Америку грязные воды в унитазное жерло.
Отбился! Надо теперь разобраться, кому и что врал.
Ум после судороги оцепенел. Илья намешал кислого сахара в кофе.
Кто это звонил? Что он знает? Что понял? Почему его номер у Хазина в контакты не занесен? Что Илья еще пропустил, кроме звонков?
