– А завтра какой у тебя день?
– Суббота. А у тебя?
– Пойдем завтра тогда! На «Ограбление по-американски».
– Ни за что! Подсказка шепотом: согласна на «Бердмэна».
– Ладно… Есть сеанс в 19:30 в «Октябре».
– Давай так: идем в «Пионер» в восемь смотреть на английском, зато билеты и попкорн с меня! – попкорновый эмодзи.
– На английском???
– Готова переводить тебе на ухо.
– Ок. Тогда заеду за тобой завтра в семь, если ничего не изменится.
– А ты любитель планировать, да?
После кино и случилось, посчитал Илья. Как у людей бывает? Пошли потом ужинать, бокалы винные прозвенели, после – бар, клуб, круговерть – вроде второе свидание, а вроде и третье… Воскресным похмельным полуднем Петя Нине писал:
– Спасибо за вечер… И за ночь…
– Спасибо за сына… И за дочь… Михаил Сергеевич, каналья! Почему с этого номера? – смеялась Нина.
– Ну хватит уже. Просто хотел сказать, что было круто.
– Согласна! Сорри, – эмодзи скалил зубы клеткой: придурочное извинение.
– Наконец ты со мной хоть в чем-то согласна!
– Ну, по крайней мере, я готова к диалогу! Убеждай меня дальше!
– На сегодня есть планы?
– Если честно, планы были. Но, если совсем честно, не такие интересные.
– Тогда я бронирую «Живаго»!
– Коварный обольститель! Моя любимая книга! Все, крашусь.
– Какая еще книга? Шучу!
Потом разное шло-бежало: договаривались о встречах, Нина отправляла свои уже настоящие фото – белое белье, черное белье, красное – говорили, когда вовремя будут, а когда опоздают. Третьего марта вот звала его к себе без прелюдий:
– Центр – Юстасу. Сегодня соседка ночует у жениха. Это намек. Повторяю, это намек.
– Что с собой брать?
– С тебя бутылка красного и хорошее настроение, с меня воздушный салатик и атмосфера волшебства.
– Я тогда еще пиццу привезу, – и Петя находил, обучившись Нининому письму, пиктограмму треугольников пиццы, и слал ее Нине.
– Ненасытный!
К апрелю отношения у них встали на рельсы. Девятого числа Петя еще днем, загодя, просил:
– Нин, а закачай новые серии «Во все тяжкие», плиз!
– Так-так, а как же ВДНХ? Мы же на коньках собирались!
– Сама подсадила меня на эту историю, сама и расплачивайся. Я сопротивлялся!
– Сопротивление бесполезно! Я же знала, чем тебя зацепить. Сначала, правда, думала «Следствие ведут знатоки» предложить… – Нина впускала в сообщение желтушного сыщика из собрания телефонных человечков.
– А там много сезонов? Ты же знаешь, мне нужно планировать мою жизнь!
– Типа пять или шесть. Но ничего, тут еще «Наркос» выходит, тоже по твоей теме. Так что до конца года такими темпами нам хватит.
– Кстати, про мою тему. На тебя брать?
– Бери, искуситель! Будем в 5D смотреть.
Значит, к апрелю он уже коснулся ее, совратил, обратил. Но может, она сама напрашивалась? Может, она и не была невинной?
А в конце месяца Петя в первый раз стал недоговаривать, припрятывать что-то от нее.
– Нинк! Так ты на праздники в свой Минск?
– Ну да. Родители очень соскучились. Майские, все дела. Не хочешь со мной?
– Да нет, наверное. Мои тоже хотят со мной праздновать. А ты на сколько?
– Не знаю. Не на все каникулы. Дня три. Там дольше делать нечего. А что?
– Да так, ничего.
Значит, все-таки не москвичка. Студентка? Имперскую столицу приехала завоевывать? Одна в городе. С кем-то квартиру снимает вместе. На что-то рассчитывает? Надеется на что-то? Илья крутил вниз, докрутил до десятого июня.
– А ты что на выходных делаешь?
– Ну я вообще к понедельнику реферат по истории кино должна накатать, Петь. А у меня еще конь не валялся! – и картинка с лошадиной головой, чтобы дурашливостью неловкость сгладить?
– Просто родители зовут на обед нас обоих.
– Ого! А что случилось?
– Да ничего. Просто хотят посмотреть на тебя уже наконец. Столько слышали.
– Эта штука будет поважнее истории кино. Блин. Я нервничаю! – и эмодзи нервничал.
– Ты с ума сошла? Просто обед.
– Ага, просто! Мне теперь УК и УПК всю неделю зубрить вместо неореализма и Новой волны! А то они решат, что я безграмотная!
– Да брось ты. Но да, УК лучше подучить, конечно. Мало ли, пригодится. Шутка.
В следующий понедельник Нина писала ему, испещряя сообщение паническими рожицами: десятками рожиц.
– Это попахивает катастрофой, Петь…
– Ты о чем вообще? Про обед? Все нормально прошло. Ты им понравилась.
– Пффф! Твоему отцу – точно нет. Маме меня даже жалко стало.
– Ересь какую-то гонишь.
– У него на лице было написано, что у меня на лице написано, что я голодная белорусская золушка, которая хочет сожрать их мальчика.
– Бред.
– Вместе с косточками.
– Не комплексуй.
– А я-то бы косточки есть как раз и не стала. Они у меня плохо усваиваются.
В начале августа обнаружилось то самое спасительное послание, которое Илью научило, как себе у мертвых чуть-чуть жизни выиграть.
– А ты совсем-совсем не будешь мне все эти дни звонить, да? – спрашивала в первый раз Нина.
– Я же объяснял, у меня внедрение, я не смогу…
– Да-да, я помню все. Просто мне, знаешь, иногда бывает очень нужно послушать твой голос.
– Наша служба и опасна, и трудна, Нинк.
– Именно поэтому.
– Ну вот как-то так.
– А что, у криминальных элементов не может быть своих тревожных телочек, которые о них параноят и названивают им? Что именно в словах «Со мной все окей, зай!» выдает в тебе внедренного сотрудника?
– Ну у нас инструкции вообще номер родным не давать.
– А я тебе родная?
– Нин! Ты как мать уже! Родная, блин!
До конца лета Петя все пропадал, а Нина все ждала. Скаталась к родителям в Минск, оттуда строчила дачные отчеты, ворожила полунагими фото. Вернулась в Москву – а там время и не шло. Скучал ли Петя, нет ли – неизвестно.
– У меня дефицит витамина П. Я хирею, дорогая редакция. И лето кончилось.
– Нин… Я правда клянусь. Это последнее в этом году. От меня не зависит, ты же знаешь! Это ж служба! Что я могу-то?
