Что, думаешь, детские правила – для детей?
Просто ты боялась за меня, вот и все. Боялась, что не тому меня выучила, что меня твое воспитание на зоне убьет. Жалела меня, думала, что без ребер жесткости мне проще будет там уцелеть. Слизень отовсюду выползет, а улитку панцирь не пускает.
А я уже засох, ма, меня уже было не перелепить.
Из тех, которые ты мне в детстве объясняла, за колючкой кое-что работает. Стучать нельзя. Душат тебя – пускай, а администрацию привлечь – последнее дело. Это – как? Что справедливости к себе надо требовать, потому что от других ее ждать долго. Что за вранье будет расплата, и что за все расплата будет. Ты, может, и не хотела, а готовила меня к тюрьме, пока я мелким был. А когда меня забрали, ты стала меня к чему-то другому готовить – чтобы стать гнидой, а зато выжить. Из страха за меня.
Бывают ситуации, ма, когда в кармашке не усидишь…
Зазвонил телефон.
Тот самый, кого Илья ждал. Денис Сергеевич. Кто ему сегодня назначал быть как штык. И вот призыв.
Ждал, но так и не придумал, что делать. Если бы звонок пришелся на метро, можно было б попытаться тот же трюк провернуть, что и с Петиным начальством. Но нельзя же круглые сутки на Кольцевой линии замкнуться в ожидании одного звонка?
Просто пропустил его.
А Денис Сергеевич тут же набрал снова. И снова. От него нельзя было отделаться, он как будто мутно, но видел все через камеру: вот идет звонок, тянется к телефону рука, сбрасывает. Знал, что Илья специально не подходит. И требовал немедленно подойти.
На десятый раз Илья психанул, ответил ему заранее готовой эсэмэской: «Не могу говорить, перезвоню позже».
Тут же пришло: «Хазин! Почему не на месте?!»
Что говорить? На каком еще месте?!
Это ваши с ДС игры, строчил ему сегодня Игорь, чтобы я подставился. Значит, Денис Сергеевич против Игоря интригует. Если Игорь боялся закладку в помойке оставлять, если в закладке тот самый товар, который для абреков, если тот же самый, который Синицын в операции изымал, который на склад оформляли, а Синицына за который потом брали… То что?!
Чего он может от Пети хотеть?
Чтобы Петя ему передал все, что на помойке нашел? Или Петя должен был сам Магомеду-Дворнику его напрямую все-таки переправить, как Илья спланировал? Что в этой игре тогда ДС делает? Игоря на воровстве со склада ловит, на торговле веществами? Может быть, Хазин должен был Игоря заманить-загнать в волчью яму, о которой было заранее с Денисом Сергеевичем условлено? А Илья не знал и позволил Игорю самому назначить встречу в том месте, где тому было спокойней?
Дурачка больше нельзя было играть.
Приходилось рисковать.
Перевести стрелки.
«Игорь К. сорвал закладку, Денис Сергеевич!» – стукнул Илья. – «Я пустой!»
Пусть разбираются пока между собой, только бы дали ему немного времени сообразить, что и как. До вечера, до Сереги, до денег. Может, перезвонить, попросить, чтобы жена его отслюнила? Тогда он еще сегодня успеет за паспорт завезти!
Но потом – что? Потом что-то дальше нужно еще три дня до четверга плести, кружить, безуглыми фразами изворачиваться, чтобы недоумение в сомнение, и мнительность в подозрение, доброкачественное в злокачественное не переросло.
«И что?» – раздраженно спросил ДС.
Потом это потом, решил Илья. Это еще будет или не будет.
«Говорит, боится провокации. Подозревает вас».
Прости, Игорек. Лес рубят, щепки летят.
Есть только миг между прошлым и будущим. За него и держись. Именно он…
«Ты чего мне паришь?» – прислал ему эсэмэску Денис Сергеевич. Он писал обычные эсэмэски: ему не от кого было прятаться, он, наверное, сейчас при исполнении был. «При чем тут твой Игорь вообще?! Меня твои дела с ним не интересуют, Хазин!»
А что тогда интересует? Что?!
Илья влез в диктофонные записи: вдруг все, что Денис Сергеевич Пете наговаривал, как-то особо помечено было? Как спросить у самого Дениса Сергеевича совет, что ему сейчас лучше налгать?
Нет. Все файлы назывались механически, черт-те как: «Новая запись 78», «Новая запись 79». Не хотел Хазин Илью опять вытаскивать.
«Какого черта ты не подходишь?!» – прессовал его ДС.
Илья молчал, копался в чужих голосах, сдавленных телефонным динамиком.
«Соскочить хочешь?» – давил Денис Сергеевич. – «Ты охерел, Хазин! Тут люди уже заряжены, тебя одного ждут! Сейчас клиент дергаться начнет!»
Нет. Нет-нет-нет.
«У меня сегодня не получится…»
«Сегодня не получится, а когда получится?! Мы его сколько прикармливали! Он, кроме как у тебя, ни у кого брать не будет! Живо здесь чтобы был!»
Там что-то было другое, похолодел-взмок Илья. Там что-то совсем-совсем другое было, о чем он не знал, о чем Хазин, сука, не сказал ему. Что-то гораздо более важное, чем Игоряшины закладки, чем Петина подработка мелкая, чем его дела с какими-то дагами. Большая игра какая-то, слишком большая для хазинского телефона, а может, и вовсе не игра.
Ум судорогой свело.
Что сейчас сказать? Пока Денис Сергеевич сам себе придумал объяснение, так проще. Молчать надо, кивать согласно, не раскрывая рта. Любое слово мимо может его навести на главное, на страшное: что Хазин не Хазин.
«Ты думаешь, можно так, да? Нет, начал – доводи до конца!» – лепил одно за другим ДС. «Чего боишься? Ты там у себя не болтнул никому? Думаешь, Беляев тебя твой прикроет? Или кто? Коржавин? Ты сечешь хотя бы, Хазин, что они все против нас мягкий кал?! А ты просто плевок! Ты же на крючочке у нас, помнишь, Хазин? Давай, сорви мне мероприятие, папочку-то с полки снимем. Папочки-то никуда у нас не деваются!»
Надо было срочно.
Придумать, защититься. Но эсэмэски от Дениса Сергеевича били молотком Илье по сеченой шляпке одна за другой, раз, раз, раз, не давали возможности соображать, не оставляли времени изобрести вранье.
«Думаешь, ты работой отделаешься? Нет, малыш, так не выйдет. Ну-ка, зайди-ка в Вотсапп, я тебе послушать кое-что пришлю!»
Илья послушался, открыл Вотсапп.
Через минуту пришло: звуковой файл.
* * *
– Вон он. Вон, из машины вышел.
– Да я вижу. Все работает уже. В тарелке устройство активно?
Позвенело железо-серебро о фарфор.
– Говорят, все пишется. Ну и мы тут страхуем. Все. Давай, Макс, отсядь. У меня с ним тет-а-тет типа.
Хлопнула дверь, делано-радушно промяукала что-то хостес, прошаркали подошвы. Вокруг бубнили люди, рядом но и далеко, их ненужные слова записным нужным словам не мешали.
– О, Петр! Здорово! Как швейцарские часы!
