– Не знаю, чего именно я ожидал, – ответил Андерс. – Кто-то из драконов знает, что остается после пламени?
Драконы как один покачали головами.
– Драконье пламя отличается от обычного огня, но пепел остается точно такой же, – ответила Эллука.
– Тогда почему после того огня все было иначе? – спросила Лизабет.
– Хм… – произнес кто-то.
Сэм поднял руку.
– У людей, кажется, есть ответ на это. Пока волки и драконы изучают магию и искусство битвы, мы изучаем другие вещи, в том числе и изобретаем. Андерс, ты ведь вспомнил кукольный театр на площади Треллиг?
Андерс кивнул.
– О! – сказала Рэйна.
– Правильно, – согласился Сэм. – Для остальных поясню, что мы толкуем про кукольное шоу на тему Последней великой битвы, и они выступают на площади Треллиг. Там есть маленькие куклы Волчьей стражи, людей и драконов… Так вот, они изрыгают огонь.
– Как это? – Исабина тут же заинтересовалась, как такое изобретение может работать.
– Мы с Джерро однажды делали им медные котлы, и одна женщина объяснила, что для такого огня всего-то нужны специальная соль и железные опилки.
Все внимательно слушали, в комнате звучали только голос Сэма и треск поленьев в костре.
– От соли пламя становится белым, а железные опилки вызывают искры.
Миккель раскрыл рот.
– И все это заставляет пламя выглядеть как драконье.
– Нас обманули, – подытожила Эллука, по очереди оглядывая всех собравшихся, словно кто-то мог объяснить ей, зачем и почему. – Кто-то поджег те дома и заставил всех поверить, что это сделали драконы.
– Вас обманули, – согласился Сэм. – А мы едва не погибли.
– Но кто это сделал? – спросила Рэйна.
У Андерса было на этот счет ужасное подозрение, но без доказательств, по крайней мере пока. Поэтому он счел за лучшее промолчать.
* * *
Сложно было заснуть в ту ночь, когда все вокруг смотрели на них, ожидая, сработают ли руны, которые дал Хейн.
Стоило Андерсу пошевелиться, и он чувствовал, как бумага, обернутая вокруг аугментера, царапает ему грудь, и всякий раз, когда мальчик думал, что наконец удобно устроился, находилось еще что-то, что тыкалось ему под ребра или мешалось под бедром.
И тут он увидел себя в кузнице Дрифы.
Он проснулся? Или ходит во сне?
Рэйна стояла рядом, и когда он потянулся, чтобы взять ее за руку, его кисть прошла прямо сквозь ее. Сестра моргнула, уставилась на него и попробовала сделать то же самое, но результат не изменился.
– Значит, я сплю, – заключил он.
От звуков его голоса в дальней части комнаты кто-то пошевелился, и Андерс насторожился, поняв, что они не одни.
Это была высокая женщина, которая даже в приглушенном свете кузницы выглядела точь-в-точь как повзрослевшая Рэйна. Кожа ее была того же оттенка, черные волосы собраны в тугой пучок. На голове у нее поблескивал ободок, такой же высокий и широкий. Поверх платья она носила кожаный передник, весь испещренный следами от мелких ожогов. Передник дракона-кузнеца.
– Что мы здесь делаем? – спросила женщина, оглядывая комнату. Ее взгляд остановился на двойняшках.
Язык у Андерса ворочался с трудом, но он смог заговорить.
– Вы Дрифа? – спросил он.
– Да, – ответила она, обходя стоящий перед ней стол, чтобы подойти к ребятам поближе. – А вы кто?
– Я… мы… – Андерс едва мог говорить. – Я Андерс, а это…
– Рэйна… – выдохнула его сестра.
– Это не можете быть вы… – прошептала Дрифа. – Просто не можете – вы оба такие большие. Сколько же прошло времени?
– Десять лет, – тихо ответила Рэйна.
Губы у девочки задрожали, но она сжала их плотнее, словно пытаясь не заплакать.
– Я столько пропустила, – тихо произнесла женщина. – Я так рада видеть вас обоих!
– Наш отец здесь? – спросила Рэйна.
Дрифа коротко качнула головой, сделала долгий вдох носом, и когда ответила, голос звучал ровнее.
– Нет. Феликса не стало.
– Но ты ведь жива, – тихо сказал Андерс.
– Пока жива, – мягко поправила она его.
– Мы не можем добраться до тебя! – с грустью воскликнул он. – Мы пытались, и Облачный приют вел нас к стене с написанными на ней словами. Мы пробовали их перевести – наша подруга пыталась, она знает как, но все впустую. Если ты скажешь нам, что делать, мы сможем найти тебя.
– Нет, – ласково, но твердо ответила Дрифа. – Прошу вас, даже не думайте об этом. Держитесь подальше. Это небезопасно.
Андерс и Рэйна быстро переглянулись. Бровь у Рэйны изогнулась, а Андерс слегка наклонил голову. Они отлично друг друга поняли. «Мы все равно останемся» и «Я знаю, но не стоит пока говорить ей об этом».
– Я и не знала, что прошло столько времени, – продолжала Дрифа. – Расскажите о себе, мои дорогие, я хочу знать все.
Они так и сделали, делясь с ней подробностями своей жизни, рассказывая обо всех местах, где они жили и спали, о местах, где доставали еду, как заботились друг о друге и развлекались на улицах. Они рассказали ей о Последней великой битве, и она в ужасе прижала ладонь ко рту.
– Я оставила вас со своей знакомой, – призналась Дрифа, медленно качая головой. – Она была человеком, и я надеялась, что вы будете в безопасности, пока я не вернусь. Нужно было скрыться на время – меня едва не поймали. Но потом… я просто не смогла. Не смогла вернуться назад. Хотела бы я, чтобы это было не так. Я согласилась бы на суд и наказание, если бы знала, что это поможет предотвратить так много смертей. Должно быть, моя подруга погибла в битве, если вас нашли сиротами. Мне так жаль, любимые мои. Я не хотела, чтобы вы остались одни.
– Мы есть друг у друга, – сказал Андерс, и Рэйна потянулась, чтобы сжать его руку, хотя она снова прошла насквозь.
– Вам было всего два года, – прошептала Дрифа. – Я удивлена, что вы помните свои имена. Знаете, ваш отец помог выбрать их.
– Мы знали наши имена, – подтвердила Рэйна. – И знали, что мы двойняшки. Мы ведь одно целое.
Они рассказали Дрифе о Кэсс, обо всех добрых лавочниках, которые подкармливали их. Рассказали о том дне, когда обнаружили себя в порту и как все закончилось на помосте их превращением, Рэйны – в дракона, а Андерса – в волка.
Чем дальше, тем печальнее становилась история. Они рассказали о том времени, когда Рэйна училась в Дракхэлме, а Андерс – в Ульфаре, о том, как он нашел ее, о небольшом сражении с одноклассниками, времени в Финсколе и большой битве в Холбарде.
Рассказали, как попали в Облачный приют.
И что они не знают, что делать дальше.
