Катя усмехнулась.
– А тебя кто предал? Кто тебя чуть не зарезал? Адам жестокий. И все его ребята – головорезы. Но они живут по каким-то правилам. Они знают, где остановиться, потому что дальше начинается подлость. А для Крюка и слободских нет никаких границ. Это и не люди и не звери, потому что звери тоже живут по своим правилам. Они что-то другое.
Андрей слушал молча. Он был согласен. Только не мог согласиться, что Катя принадлежит Адаму, а не ему. Но он понимал также, что по-другому и быть не может. У него одни задатки. А у чеченца – сила, власть, деньги. Все при нем.
Вечером пришел Петр Палыч, принес сногсшибательные новости. Убит Феликс и еще двое русских центровых. Майор не назвал имен, но Андрей понял: нет больше тех, кто принимал участие в суде над Крюком и кто бросал его в Иртыш.
– Завтра заберем тебя отсюда, – сказал майор. – Толян – за. Главврач не против. Но у него условие. Тебе требуется постоянное медицинское наблюдение. Договорились, что Катя будет приходить.
– Давно мы с вами не сражались, – вздохнул Андрей.
– Ну противник из тебя пока никакой.
– И охота вам со мной возиться?
– Это моя работа.
– Вы ж на пенсию вышли.
– В нашей профессии пенсия – понятие растяжимое. Понадобился – и рука под козырек. Сложная ситуация в городе, Андрюха. Просто вы, пацаны, многого не знаете. Хотя… мы не знаем того, что знаете вы.
Они закурили. У Андрея после первой затяжки все поплыло перед глазами. Петр Палыч прокашлялся и вкрадчиво заговорил:
– Ты заметил, я ни о чем тебя не спрашивал? Кое-что про тебя понимал, но молчал? А сейчас скажу. Обидно будет, если оклемаешься и снова вляпаешься. В твоем возрасте трудно самому остановиться. Но ты все же попробуй.
– Вопрос можно?
– Давай, – отозвался майор.
– За что вы хотите кого-то убить?
Петр Палыч тяжело вздохнул.
– Долго рассказывать, Андрюха. Есть одна тварь, которая не заслуживает жизни.
– Но вы ж за эту тварь сами сядете.
– А что делать, если система бессильна?
– Какая система?
– Правоохранительная. Какая же еще? Эта тварь сидит тут, совсем рядом, и вот-вот освободится. Вообще-то ему бы еще сидеть и сидеть. Но слишком много стали значить у нас денежки. Выкупится эта тварь и начнет распространять вокруг себя заразу.
– У него на ключицах не выколоты звезды? – спросил Андрей.
– Выколоты.
– А на спине – распятая женщина?
– Точно. Ты что, знаешь его? – удивился Петр Палыч.
– По-моему, да. Я видел его с крыши дома. Коньяк ему перебрасывал. Он меня дружком называл.
Петр Палыч оживился.
– Точно! Его словцо. Понравился он тебе?
Андрей молча пожал плечами.
– Ничего не предлагал? – спросил майор.
– Сказал, что он – мой счастливый лотерейный билет.
– Значит, и насчет тебя у него есть планы.
– Как его зовут? – спросил Андрей.
– Алмаз. В Союзе вор в законе номер один Бриллиант. А этот назвался Алмазом. Мол, жемчужина преступного мира.
Петр Палыч нахмурился.
– Знаешь, Андрей, тебя могут втянуть в очень опасную игру. Причем так это сделают, что у тебя дыхание будет спирать от восторга. Этот Алмаз отнял у меня сына. Обидно будет, если и тебя уведет.
Следующей ночью Петр Палыч и Толян перевезли Андрея к себе. Катя установила капельницу и уехала отсыпаться.
А утром пришла Аля, обиженная с головы до ног. Оказывается, она приходила в больницу, но Катя не пустила ее в палату.
– Она будет приходить сюда? – спросила Аля.
Андрей ничего не ответил.
– Ну и черт с ней, – сказала Аля. – Тогда я буду тебя кормить.
– Все равно не она меня спасла, а ты, – сказал Андрей.
– Вот-вот, никогда этого не забывай.
Аля пошла на кухню готовить: Андрею – кашу, Петру Палычу и Толяну – яичницу.
Здоровые ели за столом, Андрей – в койке. Все были довольны, шутили, любовались Алей. Она была в центре внимания.
Толян блеснул банальной шуткой:
– Пусть к сердцу мужчины лежит через желудок.
– К кому через желудок, а к кому – через капельницу, – мгновенно отозвалась Аля. – Кстати, физраствор кончается. У вас есть запасная банка?
– Есть. Катя оставила. Что-то она задерживается, – пробормотал Петр Палыч. – А ты в этом что-то понимаешь? Можешь заменить?
– Конечно, у меня мама – фельдшер, – отозвалась Аля.
– А отец?
– Вообще-то он военный, но сейчас работает в ДОСААФ.
Аля меняла физраствор. Пришла Катя, удивленно спросила:
– Может, ты и перевязывать умеешь?
Аля подняла подбородок.
– И перевязывать.
Катя собиралась идти в ванную мыть руки. Но теперь передумала.
– Покажи, как умеешь.
Аля делала все, как надо, только медленно, неуверенно. Катя не вмешивалась. Сказала, когда Аля закончила перевязку:
– Теперь я спокойна. Есть кому заменить.
Катя подошла к Андрею.
– Имей в виду. Тяжелые ножевые ранения сопровождаются психической травмой.
Андрей слабо улыбнулся.
– Совсем дураком стану?
– Ну куда уж больше-то?
Катя сухо попрощалась. Вместе с ней ушли Петр Палыч и Толян. Они хотели побывать на суде над слободскими.
Аля сказала Андрею:
– Ко мне подошел какой-то парень, сказал, что он Джага. Передал тебе привет от Звана.
– Больше ничего не говорил?
– Нет. А кто такой Зван?
Андрей понял, что лучше рассказать Але все. Пусть держит ушки на макушке.
Петр Палыч и Толян пришли во второй половине дня. Андрей никогда еще не видел майора таким накаленным.
– Все разыграно как по нотам: свидетели отказываются от показаний, потерпевшие забирают заявления. Бабу ограбили, вырвали вместе с серьгами мочки ушей, а она говорит: не помню такого. Черт знает, что творится! А судья Щукина, по-моему, не боится выложить партбилет! Значит, получила такие деньги – до конца жизни хватит.
– Но ведь судью можно заменить, – заметил Толян.
Петр Палыч разбушевался еще больше:
– Она председатель областного суда! Кем ее заменить? Простым судьей? И какие для этого основания? Формально Щукина действует в рамках закона: если свидетели и потерпевшие так себя ведут, а обвиняемые признательных показаний не дали, какой тут может быть приговор? Дело разваливается. Ах, сука! Что происходит? Куда мы катимся?
