Аля поднялась.
– Тогда я пошла. Надо причесон сделать, перышки почистить, анаши покурить.
– Смотри, без хвоста не останься, – проворчал Андрей. – И прекрати следить за мной.
Аля фыркнула.
– Очень надо. Я просто случайно увидела, что ты сюда топаешь.
– Ага, случайно.
– Много о себе воображаешь. Индюк!
Аля громко хлопнула дверью.
Андрей пришел в парк с Генкой. Мишка был теперь с матерью неотлучно.
Музыканты уже сидели на эстраде. Настраивали свои погремухи. Танцплощадка, огороженная высокой сеткой, напоминала цирковую клетку для аттракциона с дрессированными зверями. Билетерши начали впускать самых нетерпеливых. Это были совсем молоденькие козочки. Они прошмыгивали в клетку и нетерпеливо перебирали ножками, стреляя глазками по сторонам, высматривая мальчиков.
Следом за ними потянулась центровая шелуха. Ребятня только пробовала танцевать. А в основном задирала незваных чужаков, особенно приезжих студентов, стиляг в узеньких брючках. Стоило стиляге поддаться на провокацию и послать мальцов куда подальше, расплата была мгновенной. Как из-под земли появлялись ребятки постарше, и стиляга либо выскакивал как ошпаренный из клетки, либо его, крепко побитого, выводили под руки дяди степы.
За пять минут до начала танцев клетка была набита до отказа. Появился Алихан в сопровождении своих мордоворотов. Не глядя на заискивающе улыбающихся билетерш, направился к своему месту. Подошел к оркестрантам (они поприветствовали его теми же угодливыми улыбками, что и билетерши) и уселся на эстраду прямо перед ними. Слева и справа от него сели мордовороты. Теперь можно было начинать.
Оркестр заиграл первый вальс.
Андрею хотелось танцевать. Но он был еще слишком слаб. Поэтому не пошел в клетку, стоял снаружи, смотрел, как танцует Генка с какой-то козочкой, и искал глазами Алю. Ее не было, как не было и Звана.
Андрей был не единственным зрителем. Кругом стояло немало других. Неожиданно все стали оглядываться на какой-то шум. Андрей тоже обернулся. По аллее шла большая ватага блатных. Их было не меньше полусотни. И почти все – взросляки. Не моложе двадцати пяти.
Разрисованные, фиксатые, со шрамами на мордах, они чем-то напоминали Крюка. Но что всего интересней (нет, Андрею не привиделось), впереди этой кучи шел сам Крюк. Бывший основной центровых самодовольно улыбался. Он шел с надежным щитом.
Блатные вошли в клетку и направились, рассекая толпу танцующих, прямо к эстраде. Следом за ними входили слободские, все, как один, в одинаковых спортивных костюмах. Их было много, не меньше сотни. Оркестр начал фальшивить и умолк. Танец прекратился. Все повернули головы к эстраде и замерли в ожидании: что же будет дальше?
Чеченцы сбились в кучу вокруг Алихана и что-то возбужденно говорили друг другу. Сам основной центровых даже не шевельнулся. Он с улыбкой смотрел на приближающегося Крюка и лузгал семечки.
Андрей не мог слышать, что сказал Крюк, когда подошел к своему кровному брату вплотную. И что ответил Алихан. Он только видел, как Крюк подпрыгнул и уселся на край эстрады рядом с чеченцем, слева от него. Они сидели и что-то говорили друг другу, улыбаясь, как после долгой разлуки. Толпа танцующих застыла. Неужели обойдется? Неужели не будет кровавой резни?
Продолжая улыбаться, Крюк сказал Алихану еще что-то. Тот злобно ощерился. В его правой руке что-то блеснуло. Это был нож. Алихан ударил Крюка в грудь. Крюк кулем свалился с эстрады вниз головой.
Толпа ахнула. Подошли четверо милиционеров, перевернули Крюка вверх лицом. Глаза его были широко открыты и смотрели удивленно. Рукоятка ножа торчала точно в том месте, где у человека сердце. Молодой блатарь Ленька Крюков был мертв.
Двое милиционеров подошли к Алихану. Чеченец сидел неподвижно. Он не собирался убегать. Сипло сказал:
– Приятно убить шакала.
Слез с эстрады и пошел в сопровождении милиционеров к выходу. Толпа молча расступалась. Следом из клетки вышли все чеченцы. Их было немного, человек тридцать.
Неожиданно появился Зван. Он подошел к музыкантам и потребовал:
– Школьный вальс!
Оркестранты заиграли, но мелодия оборвалась на первых нотах. Оправившись от шока, толпа бросилась к выходу. Началась давка, послышался визг. Кто-то из стиляг со страху полез через сетку. Спустя несколько минут на танцплощадке остались одни блатные и слободские.
Приехали «скорая» и милицейский «газик». Кокарды осмотрели Крюка и место убийства. Медики принесли носилки, уложили тело и накрыли белой простыней. Толпа, обступившая танцплощадку, жадно наблюдала.
Раздался женский крик:
– За что убили Ленчика?
Андрей увидел в толпе Райку Самохину. Она стояла рядом с Анжелой. Нет, это кричала не она. Сестры плакали молча.
Медики понесли носилки с телом Крюка. Раздался тот же женский вопль:
– За что убили русского пацана? Когда это кончится?
Послышался глухой ропот толпы. Большинство молодежи было настроено одинаково: чеченцы обнаглели, режут русских, дальше терпеть это нельзя. Никто даже не догадывался, что убийство – всего лишь спектакль, только с настоящей смертью. А Ленька Крюков, сыгравший главную роль, даже не подозревал, чем может кончиться для него выход на сцену.
Андрей поймал себя на том, что ему тоже жаль Крюка. Он тоже был возмущен зверством Алихана. Что же говорить о тех, кто знал Леньку Крюкова только в лицо и кому он не сделал ничего плохого?
Зван подошел к русским центровым, что-то сказал им. Потом пожал руку одному, другому… За ним подошла куча слободских, смешалась с центровыми. Парни обменивались рукопожатиями. Те, кто раньше корешили а потом вынуждены были враждовать, от избытка чувств обнимались.
Зван повернулся к тем, кто обступил танцплощадку, и крикнул:
– Теперь мы вместе!
Толпа восторженно заревела.
Генка подошел к Андрею.
– А ты чего не радуешься?
– Пошли домой, – сказал Андрей.
– Пошли.
– Альку не видел? – спросил Андрей.
– Нет.
«Значит, соврала, что придет со Званом», – подумал Андрей.
Они направились к выходу, обсуждая случившееся.
Вокруг парка стояло оцепление. Милиционеры обыскивали всех подряд. Пройдя обыск, ребята увидели знакомый «москвич». Джага стоял, прислонившись к капоту. Он окликнул Андрея. Тот подошел.
– Зван просил подождать, – лениво сообщил Джага.
– Мне некогда, – ответил Андрей.
– У тебя что-то со слухом? – удивился Джага. – Повторяю для глухих: тебя просил подождать Зван. Просил, понимаешь? А кент твой пусть пока идет.
– Иди, Геныч, – сказал Андрей.
