– Ну если столько взяли, то можете оставить себе больше.
– Не надо больше, – сказал Андрей.
– Гордый, – презрительно процедил Жгучий. – Интеллигенция.
– Интеллигенция, – согласился Алмаз и спросил камарилью: – А нам нужны интеллигенты?
Все озадаченно молчали.
– На хрен они нужны, – выругался Жгучий.
– Ну кто в магазин залезал, понятно… – сказал Алмаз, насмешливо глядя на Мишку. – А кто арматуру пилил?
Ребята переглянулись и промолчали.
– А пушку кто сделал? – совсем весело спросил Алмаз.
Этот вопрос также остался без ответа.
– Они верят только друг другу, – объяснил Зван.
– И правильно делают! – поддержал Алмаз. – Садитесь, огольцы, в ногах правды нет. Чувствуйте себя как дома. Пейте, кушайте все, что на вас глядит.
Алмаз выглядел простым и добродушным. Но Андрей видел, что это всего лишь маска. Он также понимал, что так просто стать своим в этом обществе ему не удастся. Кажется, это понимали и ребята. Генка вяло ел. Мишка не притрагивался к еде. Но они пока что были просто расстроены, что пришлось расстаться с украденным. Все их планы летели к чертовой матери.
Алмаз сказал что-то на ухо Джаге. Тот взял сумку с драгоценностями и вынес из комнаты. Жорик проводил его странным взглядом и вопросительно посмотрел на Жгучего. Тот едва заметно пожал плечами. Андрей начал понимать, что они хотели сказать друг другу. Жорик сдал его не просто так. Он почти наверняка оговорил себе вознаграждение. Может, даже какую-то часть от украденного в ювелирном. И Жгучий пообещал. Жгучий что угодно мог пообещать, лишь бы напакостить Андрею. На самом деле это было не в его власти – вознаграждать стукача.
И вот теперь Жорик стоял с таким выражением лица, будто его только что накормили дерьмом. Он мешал Любаше носить угощения. Официанта шикнула на него, и он стерся, исчез за дверью.
Алмаз
Андрей жадно рассматривал блатных. Многие годились ему в отцы. Или просто выглядели старше своих лет. Сказывались долгие годы, проведенные за решеткой, тюремная жеванина, карцеры, голодовки, наркотики.
Блатные сидели, не сняв кепочек с короткими козырьками. Разрисованные татуировками руки резко выделялись на фоне белоснежной скатерти. Они чувствовали себя не в своей тарелке. Любаша постаралась: стол был накрыт по высшему разряду. Нужно было красиво есть и пить. А они не были этому обучены.
Зван легонько толкнул Андрея плечом.
– Ты хоть понимаешь, с какими людьми сидишь?
Жгучий, который сидел рядом и ловил каждое слово, тут же отреагировал:
– Хрена бы он понимал. У него чехи – кенты. Нас не было – он с ними взасос жил. Для всех хочет быть хорошим.
Зван отпил из бокала пиво, облизнул с губ пену и с удивлением посмотрел на Жгучего.
– Откуда такие сведения?
– А по чьей натырке Ленчику эшафот устроили? – спросил Жгучий.
Зван ответил спокойно:
– По-моему, Корень тут особо ни при чем. Чехи давно не доверяли Крюку.
– «По-моему!» – передразнил Жгучий, и прямо-таки взвился: – Как это ни при чем? А кто Ленчика в Иртыш кидал? Спроси Прыща, он своими глазами видел.
Блатные недовольно переглядывались. Им не хотелось говорить на эту тему. Сысоич сказал:
– Жгучий, Крюк был падла, это все знают. И ты знаешь. Пей, закусывай. Тебе надо отъедаться.
Жгучий запальчиво ответил:
– Ленчик отказался идти с чехами бить Слободку. И других центровых русаков не дал впутать в это дело. Вот чехи и соорудили вокруг него обвинение.
Зван презрительно скривился.
– Еще бы он пошел резать Слободку. А что ты там про обвинение? Ты что имеешь в виду?
– Что имею, то и введу, – грубо ответил Жгучий. – Ты будто не знаешь, что шили Ленчику.
– Будто он работал на Досанова? Считаешь, этого не было? – спросил Зван.
Это был коварный вопрос. Если бы Жгучий ответил утвердительно, он бы взял посмертную репутацию Крюка под свою защиту. И мог потерять на этом собственную репутацию.
– Я не могу дать сто процентов, было или не было, – буркнул Жгучий. – Просто не верю этому фраерюге.
– Давайте послушаем Корня, – предложил Алмаз. – Поясни нам, Корень, по порядку, как все было.
– Я не буду при всех говорить, – сказал Андрей.
Блатные переглянулись. Жгучий сделал жест: мол, я же говорил, что Корень – наглый фраер.
Алмаз мягко посмотрел на Андрея.
– Давай по порядку.
Андрей не стал рассказывать всего, что связывало его с Крюком. Вспомнил только два случая. Как по натырке Крюка выкрали деньги из продмага. Как центровые русаки во главе с Фуриком чуть не раздели их. И как потом эти два случая странным образом стали известны капитану Досанову. Про гороно Андрей умолчал.
Жгучий вскочил.
– Братва, что он нам втирает? Как Ленчик мог сдать этих фраеров? А если бы они в ответ сдали его?
Зван перебил Жгучего:
– Значит, Ленчик был в них уверен. Или ему было по хрену, сдадут они его или не сдадут. Знал, что Досанов его отмажет. Фурик сейчас в СИЗО. С ними говорили люди. Он подтвердил, Ленчик действительно велел раздеть пацанов. А потом велел пришить Корня прямо в больничке. Чего ради он так преследовал Корня? И кто, в конце концов, Корня порезал? Сам Крюк!
– Откуда это тебе известно? – спросил Жгучий.
– От Прыща. Я сам с ним говорил.
Жгучему нечем было крыть. На него смотрели, как на клоуна. Он это почувствовал.
– Братва, кому вы верите? Мне вас жаль.
В повисшей паузе веско прозвучал негромкий голос Алмаза:
– Не тебе, дружок, делать выводы, кому верить, кому не верить. То, что Крюк терся у лампасов, это факт. За что и получил свое. Нельзя кому-то не верить только потому, что он фраер. Корень и его кенты как раз хорошо себя показали. А за Ленчика нам всем должно быть стыдно. Это не чехи, это мы должны были вырвать ему жало. Он давно не заслуживал жизни.
– Получается, я не имею права кому-то не верить? – дерзко спросил Жгучий.
Сысоич прикрикнул на него:
– Ты угомонишься сегодня?!
Алмаз сделал успокаивающий знак рукой:
– Молодежь может обращаться за разъяснениями. А мы обязаны пояснять. Каждый имеет право кому-то не верить. Но зачем шуметь? Жгучий, держи свое недоверие при себе. Не порти людям аппетита.
Все рассмеялись. Жгучий побагровел.
– Я все же испорчу вам аппетит. Пусть фраер скажет, где он жил с апреля, когда ушел из дома. И кто его вытащил из СИЗО.
