— Как я могу ответить, если я не знаю?
— Ну что ж, ночь в бойлерной освежит твою память.
Кровь отхлынула от лица Уоррена.
Из всех изобретенных Аннакондой наказаний это было, несомненно, худшее. Хуже, чем в тот раз, когда она велела ему распутать все узлы в ее мерзкой коллекции украшений. Хуже, чем когда она заставила его начистить собственной слюной 203 пары ее вонючих туфель. Бойлерная была единственным местом в отеле, где Уоррену взаправду становилось страшно: темное, сырое, тесное помещение, куда ему вовсе не хотелось попасть.
— Шагай! — велела Аннаконда, ухватив Уоррена за ворот, и потащила его вниз по лестнице. Распахнула тяжелую металлическую дверь — ох, как она заскриииипеееела, — и, втолкнув Уоррена внутрь, наглухо захлопнула ее. Окруженный со всех сторон темнотой Уоррен услышал, как тетя задвигает засов.
Он замолотил в дверь кулачками:
— Выпустите меня!
— Утром вернусь! — весело отозвалась Аннаконда. — Надеюсь, ты выспишься и память вернется к тебе.
И ее каблуки заклацали, удаляясь.
— Вернитесь! — кричал ей вслед Уоррен. — Не бросайте меня тут!
Он лупил дверь, пока не заболели кулаки, потом пнул ее — толку-то, ушиб палец на ноге. Скорчился на полу, баюкая пострадавшую ногу и вздрагивая от боли.
Совсем один.
Уоррен сел, обхватил руками коленки и опустил голову на руки; сердце часто билось от страха и гнева. Долго он так сидел, оцепенев, пока глухой рокот не вынудил его поднять голову. Старый бойлер ожил. Сквозь металлические щели сверкало пламя, бойлерную залил яркий оранжевый свет. Уоррен огляделся по сторонам.
Помещение было тесное и почти пустое, лишь по задней стене и потолку тянулись, переплетаясь, трубы, по которым тепло доставлялось во все уголки отеля. На противоположной стене висели медные колокольчики на шнурах, тоже уходивших в потолок. Уоррен знал: когда-то в подвальных помещениях жили слуги, и постояльцы вызывали их в номер, дергая за шнур колокольчика. Но после того как отец Уоррена установил современное переговорное устрой ство, колокольчиками пользоваться перестали.
Уоррен встал и осторожно раскачал один колокольчик. Раздался ясный высокий звон, и Уоррена этот веселый звук слегка приободрил. Бойлер словно в ответ громко засвистел. Было похоже на пение закипающего чайника, только мелодичнее.
— Нечего пугаться, это пар в трубах, — сказал себе Уоррен. Но за свистом последовало громкое «бум» и что-то заскользило, зашуршало. Уоррен глазам своим не верил: из-за бойлера поднималась огромная тень. Мальчик попятился и прижался к двери.
— Тени, всего лишь тени, — шептал он. — Так свет падает.
Но тень становилась все гуще и выше и на фоне стены приобрела вполне отчетливую форму! Два длинных серых щупальца потянулись к мальчику. Уоррен беспомощно посмотрел на них и зажмурился, будто надеясь, что они сами собой исчезнут.
Открыв глаза, он увидел уже не два, а четыре щупальца, слепо продвигающиеся вперед, — многочисленные присоски подрагивали, соприкасаясь с холодным цементным полом.
— Стой! — крикнул Уоррен, напустив на себя храбрость, но вместо приказа вышло карканье. Заслышав человеческий голос, чудище вылезло из-за бойлера целиком. Большая шишкастая голова уставилась на Уоррена целой гроздью бусинок-глаз. Появились новые щупальца — всего их оказалось восемь — и с грозной целеустремленностью поползли к Уоррену. Странное существо свистело все громче, надвигаясь.
Уоррен осел на пол и зажмурился покрепче. Голову он накрыл блокнотом — вот и вся защита. Бежать некуда, оружие взять негде. И он понятия не имел, что это за чудище и откуда оно взялось. Одно он знал точно: тут ему и конец. Монстр разорвет его на части и слопает. Руперт даже не узнает, какая участь постигла племянника, и род Уорренов трагически прервется.
Уоррен думал, сейчас щупальца обволокут его, или пасть чудища вопьется ему в голову, или еще что-то ужасное случится. А вместо этого почувствовал, как осторожно вынимают у него из рук блокнот. Робко приоткрыл один глаз и с изумлением увидел, что чудище поднесло блокнот к своим многочисленным глазам и щупальцами перелистывает страницы. И Уоррену показалось даже, что свистит чудище теперь как-то иначе… одобрительно, что ли.
— В-вам понравилась моя тетрадка? — выдавил из себя Уоррен.
Чудище засвистело громче и ткнуло в Уоррена блокнотом, взволнованно размахивая конечностями. Оно как будто… пыталось общаться.
Уоррен хотел отложить блокнот, но одно щупальце коснулось его запястья, а другое похлопало по обложке тетради. И снова мелодичный свист. Но что же пытается ему сказать осьминог?
— Я вас не понимаю, — сказал Уоррен. — Хотите взять блокнот себе?
Свист оборвался. Нет?
— Хотите другую тетрадь?
И эта догадка неверна — чудище молчит.
Оставался только один вариант, но совсем уж неправдоподобный.
— Хотите, чтобы я вас нарисовал?
Чудище радостно заверещало и захлопало щупальцами, а потом наклонило голову и приняло довольно смешную позу, точно дамочки на обложках модных журналов, которые читала Аннаконда. Пряча улыбку, Уоррен нащупал в кармане уголек.
— Хорошо, — сказал он. — Повернитесь немного в мою сторону. Вот так, отлично. А теперь не двигайтесь.
Быстрыми жирными линиями он набросал очертания чудища, потом затушевал и добавил кое-какие детали. Забавы ради он надел ему на голову цилиндр и сунул в пасть трубку. Закончив, Уоррен подписал рисунок римскими цифрами XIII и вырвал лист. Хвастуном он не был, но сам видел, что сходства добиться сумел.
— Вот, держите.
Чудище взяло свой портрет и восторженно присвистнуло. Мало того, оно исполнило что-то вроде танца. Уоррен расплылся в улыбке. С виду-то оно страшное, а на самом деле милое.
— Меня зовут Уоррен Тринадцатый, — представился он. — А у вас есть имя?
Чудище засвистело в ответ, и Уоррен сообразил: если у осьминога и есть имя, произнести его вслух не получится.
— Я буду звать тебя Скетчи, — решил он. — Годится?
