Книга Большая книга ужасов – 86, страница 22. Автор книги Мария Некрасова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Большая книга ужасов – 86»

Cтраница 22

– Едем, Ляль!

– Куда? Давайте хоть заночуем, а утром я матери позвоню.

– Отсюда. Едем сейчас, я сказал!

«…И ещё официально заявляю: это я похитила последние банки вашего фирменного варенья, потому что оно вкусненькое, а нам с Иванычем негде жить. Целую в ухо. Дата подпись. Печать у секретаря».

Обидно было до слёз, а всё-таки мелькнула мысль: с начальством-то мне повезло! На основной работе я бы сама не решилась подобное написать, а там я начальство. Трудно обижаться на тех, кто знает тебя как облупленную, а всё равно обидно. Думаю, уволить меня – это не её идея, а Лёликова папаши.

* * *

Иваныч уже открыл холодильник и по-хозяйски доставал банки. Он положил их на колени, перекинул через плечо упаковку памперсов, как странники в кино вещевой мешок, подкатил к двери, всем своим видом показывая, что ни в коем случае меня не торопит.

Я быстренько написала настоящее заявление об уходе: шутки шутками, а бюрократия никуда не делась. Оставила оба на видном месте. Почувствовала, что одежда на мне высохла, а обуви по-прежнему нет. Погасила свет. Едем так едем, не знаю, что там придумал Иваныч, но мне уже было всё равно. Спать хотелось. И плакать. Сейчас усну за рулём – всем вокруг только легче будет.

* * *

Иваныч поторапливал и убегал, сам раскручивая колёса своей коляски: не давал, хулиган, себя катить. От этого быстрее мы не шли, я только время от времени спотыкалась о колесо босой ногой. Так дошли до проходной.

Молодого охранника – не помню, как зовут, – пришлось будить, настроения это не прибавило. Он не хотел нас выпускать, но Иваныч рявкнул на него, и мы выехали на свободу.

Машину трясло по лесной дороге. Я давила остывшие педали босой ногой (кеды, конечно, не высохли) и думала о своих и о Ленке. Мы-то вырвались, а им там каково?! Чёрт, опасно же! Не знаю, что это было, но эта тварь в шаге от лагеря. Надеюсь, всем хватит ума не бегать за территорию, и этот молодой охранник не такой дурной, чтобы мимо него просочились любопытные. А любопытных будет много. Сашка знает, знает психолог, знает Хурма… Считай, весь лагерь знает. Ну хоть Лёлика увезли! Ну, может, уже завтра лагерь закроют, развезут всех по домам.

* * *

Мы выехали на шоссе, Иваныч за моей спиной потребовал музыки («А то уснёшь, а я ещё жить хочу!»), я переключилась и стала тыкать пальцем в магнитолу. Обычно я слушаю всякое спокойное и умиротворяющее, на дороге хватает стрессов. Но тогда мне требовался настоящий тяжёлый рок, и я могла только уповать на то, что Иваныч не выпрыгнет из машины на полном ходу, разочаровавшись в моих музыкальных вкусах. Как назло, под утро все станции крутили медляки, я искала музыку, наверное, минут пять, пока не нашла подходящую. Долбили барабаны, рычали басы, певец неопределённого пола визжал что-то на английском…

– То что надо! – оценил Иваныч. – Теперь не уснём.

– Куда едем-то?

– В магазин. Лично я голодный.

А я-то думала: чего мне не хватает! Одним чаем сыт не будешь.

Круглосуточный магазинчик был на шоссе, достаточно просторный, чтобы вкатить кресло с Иванычем. Старик настоял, чтобы пойти со мной, не захотел оставаться в машине.

Мокрые кеды я пристроила на панель, отыскала наконец представительские туфли на шпильках (что было!) и даже подтёрла влажными салфетками потёкшие брови. Сойдёт для магазина.

На парковке было ещё машин пять, даже много для такого магазинчика в это время. Ничего, там широкие проходы, протиснемся. Когда толкаешь коляску, начинаешь думать о странных вещах. Например, о том, что автоматические двери не срабатывают. Пришлось толкать обычную, в четыре руки мы кое-как справились, вошли.

* * *

В магазине был уютный приглушённый свет, тихонько играло радио. Песенка показалась мне знакомой. Кассирши на месте не было, но я не сразу это заметила: меня привлекла движуха в глубине зала. Дальше по проходу в лабиринте стеллажей кто-то громко перекидывался шуршащими пакетами, коротко перекрикивался и громко ржал. Покатилось что-то стеклянное, шмякнулось – и разлетелось вдребезги.

– Погоди, там ещё кто-то пришёл!

– И что?

Я не видела лиц, но шума они производили на весь магазин. Самым умным было бы не связываться и пройти мимо по своим делам. Я поставила Иванычу на колени весёлую оранжевую кошёлку и кидала туда нарезки колбасы и сыра… Ещё хлеба надо, и печенек, и чая… Всё это было дальше.

Совсем рядом, по ту сторону стеллажа, шумно сдвинулась большая коробка, что-то грохнуло и посыпалось, раскатываясь по полу весёлым монпансье. Нас потеснил и обогнал дядька с тележкой (в тележке была детская смесь и огромная упаковка туалетной бумаги), на секунду мы встретились глазами, и взгляд у него был безумный.

– Кто там буянит?! – не выдержал Иваныч.

Мужик с бумагой вздрогнул и притормозил, как будто это ему, а Иваныч опять проделал свой фокус с самоуправлением коляской и выкатился у меня из рук, роняя на лету плоские упаковки колбасы. По дороге он зацепил тележку мужика, и высокая пачка туалетной бумаги услужливо шмякнулась мне под ноги.

– Валерий Иваныч, не шалите! – Я рванула за ним на своих шпильках, конечно споткнулась о бумагу, но устояла. Старик уже пытался вписаться в поворот между стеллажами, но что-то там не получалось, и я догнала его в два прыжка.

Коляска плотно застряла между холодильником и коробками с газировкой, которые так любят оставлять в проходе работники супермаркетов. Иваныч сконфуженно прокручивал колесо, оторвавшееся от пола, и ворчал под нос.

– Кто там такой правильный?! – послышалось из-за стеллажа, и в проход вынырнули двое отморозков.

Старше моих, наверное, года на два, а мозгов уже нет. И совести нет: к колесу коляски уже подтекала вонючая лужа то ли пива, то ли кваса.

– Чего хулиганишь? – отважно спросил Иваныч, не переставая вхолостую прокручивать своё колесо. Коляску надо было только чуть приподнять и выровнять, но проклятая лужа уже натекла мне под шпильки, и если я упрусь ногой слишком сильно, мы, пожалуй, оба полетим в холодильник…

– Тебе какое дело? – Один был повыше, в дурацкой кепке с надписью «USSA» (тысячу лет таких не видела. А точнее, лет двадцать) и в какой-то цветастой толстовке, сшитой будто из бабушкиного ковра. Другой помельче и одет совсем легко: шорты, майка, шлёпанцы. Похоже, он живёт рядом, спустился на секунду в магазинчик и решил похулиганить. Только последний отморозок будет свинячить под себя. Его ж тут небось все знают!

– Ты, – говорю, – наверх посмотри. – Я включила самый спокойный воспитательский тон. – Там камеры. Сейчас придёт охрана и…

– Да никто не придёт! – Ковёр дёрнул на пол коробку с газировкой, которая перекрывала нам путь, банки шумно раскатились, дядька с бумагой пискнул из-за моей спины «Хулиганьё!». Я дёрнула на себя коляску – задний ход – и всё-таки поскользнулась в луже. Нога подвернулась, я лихо шлёпнулась на бок, мазнув носом по грязному колесу. Иваныч, почуяв свободу, опять схватился за колёса: не шевелись! Не хватало мне ещё попасть под коляску! Я успела вскочить под гогот отморозков прежде, чем Иваныч наехал мне на ногу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация