Глава VIII
Я проснулась от наглого солнечного луча, бьющего в глаза, и шума электрорубанка на улице. Подушку я накануне кое-как зашила чёрными нитками, но сделала только хуже: всю ночь мешали швы. Первым делом я поскакала в туалет смотреть, нет ли на мне новых порезов. Если бы я сперва надела линзы или хоть бежала помедленнее, я бы заметила, что постель Алисы убрана и нет их с Гариком рюкзаков.
Из зеркала на меня смотрел вчерашний блин с глазками. Царапины уже подсохли и приобрели тёмно-коричневый оттенок. Теперь я ещё и пережаренный блин. Но хоть свежих царапин нет. На шкафчике услужливо висела маска, как бы намекая, что у кого-то теперь персональный масочный режим, и он надолго.
– Алис, как носить маску и нормально дышать?
Тишина. Может, они на улице?
На улице шумел электрорубанок. Я нацепила маску, вышла.
Старик работал один. Кивнул мне и опять уткнулся в свои доски. Я поискала глазами во дворе, обошла дом, глянула в огороде: Алисы с Гариком не было. К магазину, что ли, пошли? Старик визжал своим рубанком так, что приходилось перекрикивать:
– Алиса с Гариком в магазине?
Он кивнул.
– Ничего передать не просили? – ещё кивок.
– Что?
– Уехали-уехали, – закивал старик, не переставая визжать рубанком.
Это была новость. Я сначала даже не поверила: может, я не расслышала, может, они уехали не в Москву, а ещё куда по делам и скоро вернутся. А может, просто наш колдун перепутал реальности – вон какой гроб мастерит! В том, что это гроб, я уже не сомневалась. У ящика, который мозолил мне глаза в нашем коридоре, появилась недостающая стенка, и всё встало на свои места. Судя по разбросанным по двору доскам, обработанным и не очень, старик теперь колдовал над крышкой.
– Погодите: как уехали, куда уехали?!
– С утра ещё! Как дорогу расчистили, так и уехали, на первой же электричке.
На электричке! В Москву! Я думала, я ещё сплю и сама перепутала реальности.
– А я?!
Саныч не ответил – да и что ему было отвечать!
Я вернулась в дом, не нашла их рюкзаки, схватила телефон, ткнула… Сигнала нет! Чёрт, забыла, что теперь в магазин надо идти, чтобы позвонить. Выскочила из дома.
Рубанок замолчал. Старик стоял уже на крыльце, видимо, решил зайти объяснить…
– Чего она уехала-то без меня?
Он только пожал плечами:
– Ваши дела, я думал, ты в курсе. Обидела её, может, чем?
– Пойду спрошу, – я показала телефон. – И сразу закажу такси. Дорога расчищена, говорите?
Я уже подбегала к калитке, когда сзади послышалось «Бум!» и визгливый звериный вопль врезался в уши. Я, кажется, даже подпрыгнула тогда.
Старик лежал у крыльца и пытался встать на четвереньки. Он больше не вопил, он кряхтел и тяжело дышал, с присвистом, как будто курил всю жизнь. Я бросилась его поднимать:
– Как же вы так?!
Он отмахнулся, вцепился в меня обеими руками, подтянулся и встал на одну ногу. Вторая осталась поджатой на весу, Саныч попытался наступить, взвыл и сел на ступеньку.
– Беги за врачихой, – он кивнул на дом напротив. – Кажись, сломал.
* * *
Врачиху, как назвал её старик, Авоську, как я её прозвала в магазине, звали Надежда Петровна. Когда я ворвалась с телефоном и поцарапанной физиономией (маску надела, а очки и кепку нет), она мирно сидела за столом, что-то писала и прихлёбывала чай. Низенький деревенский домик как будто был знаком с четвёртым измерением: со стороны небольшой, а заходишь – попадаешь в настоящую поликлинику. Коридоры, кабинеты, дверь туалета, банкетки (пустые). На входе даже было какое-то подобие гардероба: просто икеевская вешалка без единой куртки. И ни души! Всего один открытый нараспашку кабинет, а в нём эта самая Надежда Петровна. Я ещё пробежала мимо, посмотреть, есть ли кто в соседних кабинетах, но все были заперты.
– Здравствуйте! – крикнула она мне вслед.
Тогда я и вернулась.
Малюсенький кабинет, у нас кухня больше. Стол, два стула, компьютер, цветок и много бумаги на подоконнике. Я так растерялась, что даже присела, словно у меня есть на это время!
– Здравствуйте. Дед ногу сломал.
– Твой дед? Ты откуда? – она смотрела подозрительно, будто правда не помнит. Наверное, из-за моей поцарапанной физиономии не узнала…
– Я из Москвы. А дед не мой, дед Саныч, напротив вас который. Мы у него дачу снимаем.
– Так веди его! Он там небось один.
Такое простое решение мне в голову не приходило. На всякий случай я уточнила:
– Он сломал ногу.
– Веди, чего смотришь! У меня машины нет. Рентген есть, гипс есть, машины нет. Давай бегом, я приготовлю всё. Сразу в третий кабинет.
Старик сидел на крыльце, где я его оставила, и пытался встать, держась за перила.
– Велела вести, – говорю. – Как допрыгаем?
– Допрыгаем, только встанем. Я сам забыл: у неё машины-то нет… – Я подставила плечо, Саныч ухватился, ловко вскочил на одну ногу… Теперь мне надо перевернуться, чтобы его вести. Я перехватила его руку, развернулась. Старик скакнул раз, больно надавив мне на плечо, скакнул другой и, охнув, сел на землю. – Погоди, передохну.
На второй раз мы сделали аж три прыжка, на третий – два. На четвёртый старик уселся прямо на проезжей части дороги, отделяющей дом от поликлиники, и объявил, что больше никуда не пойдёт:
– Это же невозможно – так над человеком издеваться! Хоть на руках ползи!
Из окна поликлиники выглянула Надежда Петровна, я помахала ей и через пару секунд была спасена: она вышла нам навстречу, неся старые матерчатые носилки, как в фильмах про войну. Без лишних слов положила на землю, велела мне хватать лёгкую часть Саныча, раз-два – и мы его уложили раньше, чем он успел ругнуться. Осталось всего ничего: поднять и занести. Докторша ловко подняла свою часть, я замешкалась, за что поплатилась парой сломанных ногтей, но подняла.
Никогда не думала, что сухонький старик в лёгких трениках и рубашке может столько весить. Нам надо было пройти шагов двадцать, включая ступеньки и коридор, и я прокляла каждый из них. Когда мы плюхнули Саныча на стол в рентген-кабинете, я взмокла как цирковая лошадь.
– Подожди там, – Петровна кивнула мне в коридор, я вышла, плюхнулась на банкетку и, наверное, минуту пыталась отдышаться.
Вообще-то я шла звонить Алисе и вызывать себе такси. Но учитывая обстоятельства… Уехать хотелось ещё больше, чем вчера, старик и так дурной, а с больной ногой он меня вообще сожрёт. Это он ещё ничего не сказал о пропавших брусках!.. И ножи не видел! Но бежать вызывать такси и быстро сматываться, пока у него неизвестно что с ногой… Я решила подождать хотя бы диагноза. Ну и отконвоировать его из поликлиники домой, если придётся, а уж потом…
