– Открывай, хозяйка! Благородные гости приехали! Встречать выходи, да поторопись же!
Только вот какая же я старая? Обидно совсем! Мне же только-только девятнадцатый годок стукнул. Но знаем, плавали – таким лучше не перечить, и я бочком, бочком да в сторонку. К черному ходу, посмотреть, что дальше будет, да в дом. Кто ж еще этим вот всем громким, да красивым будет кофе с пирожными готовить? Там-то душу и отведу, уж слюны у меня точно на всех хватит.
Мадам Кардамон и правда не стала заставлять себя ждать. Распахнула дверь с улыбкой в два ряда. А что не улыбаться, когда тебе денег много принесли. Тут и дурак улыбнется.
– Здравствуйте, здравствуйте, милейший господин. А кто же, позвольте узнать, столь щедр, чтобы порадовать нас своим присутствием?
Тут ворота первой кареты распахнулись, как по заказу, и из них вышел он – наш король Жоржетт Второй, при полном параде; разодетый в голубой шелковый камзол, панталоны в цвет и седой парик, хотя у самого волосы рыжие густые и кудрявые, если верить девочкам, везде.
– Милая мадам Кардамон, ну что за встреча, что за радостное событие! – Воскликнул он, словно то было совершенно случайно, что он явился в бордель среди ночи. Хотя было определенно странно, что в этот раз так открыто. – Позвольте представить вам моего доброго друга, которого, я надеюсь, вы окружите столь же восхитительной заботой, что и ме… кхм… других ваших почтенных гостей. Король, Генрих Третий, Розамундский.
После его слов, а может и до них – я не заметила, во время его приветствия дико зачесался нос и я аж глаза закрыла от удовольствия, пока удовлетворяла эту потребность – из той же кареты вышел высокий и просто невероятно красивый мужчина. Вот умеют же эти Розамудцы королей делать – подтянутое тело было идеально подчеркнуто правильно скроенным камзолом, уж я-то в шитье разбираюсь! Густые каштановые волосы немного откинуты назад, лицо волевое, гармоничное, с тонкими, но мужественными чертами и серые глаза так сладко горят в обрамлении темных ресниц… ну, про глаза я уже додумала, там темно было и стояла я достаточно далеко, но мне показалось, что глаза непременно должны быть такими.
Пожалуй, не буду в кофе и пирожные плевать, вдруг еще ему, Генриху, попадется. Опять же, поймают – будет международный конфликт.
Пока они на крыльце любезничали, пошла к черному ходу, как вдруг смотрю – вторая карета подъехала. Ну, как тут было не поглядеть!
А вышел из нее человек – не человек, а субъект занятный. Высокий, весь облаченный в черное и с глубоким капюшоном, надвинутым на глаза. По фигуре понятно что мужчина, а больше ничего не сказать, кроме того, что колдун или чародей какой. Ну, на крайний случай некромант, ведь пробрало меня при его появлении знатно. Такая энергища вокруг сгустилась, что не вздохнуть! Из меня хоть чаровница и никудышная была, а все же, если в ком хоть чуть магии есть, он такое непременно поймет.
А самое страшное было то, что колдун этот, не дойдя до дверей, как остановился, как обернулся в мою сторону – я от такого страха чуть в трусы не напрудила и сию же минуту скрылась за черным ходом. Благо на кухню ко мне мадам еще не скоро послала, было время отдышаться и в себя прийти.
Все было чинно – заварила кофе, пирожных заготовленных поднос собрала, сладостей ишмирских, шоколад растопила, да на лампадку поставила, фруктов нарезала… ну, словом, как обычно. Из гостиной за угощением пришел Амарант, был у нас один цветочек и мужского пола. Гостей у него было немного, но мадам Кардамон всегда приглашала его обхаживать публику, уж очень он был вежлив и приятен в общении. Ну, не мне же со своей рожей лакомства подавать.
Я его и так спросила и эдак, мол что там гости, кого из цветника выбрал Розамундский король? А он только и знай, глаза выпучил, за сердце хватается, охает… в общем, всучила ему поднос и отправила. Только интерес раздразнил подлюка.
Теперь даже несмотря на колдуна захотелось поглядеть, что же там происходит? Что он так напыжился, будто его все трое, включая мадам Кардамон, на свидание выписали. Причем одновременно.
Поскрипела, побоялась еще немного на своей кухоньке и пошла. Любопытство ж хуже угря в штанах – о том каждому известно!
В доме удовольствий нельзя без потайных ходов – как же без этого любовника тайно вывести? Ведь бывает и так, что к одной прекрасной девице кровные враги ходят и о том не знают. А если девица поумнее, то и знают, да каждый думает, что другой не знает и от того наслаждается этим своим, якобы, сокровенным знанием, да и платит больше, разумеется. Другими словами, в «Лиловой Розе» ходы и подслушки были так или иначе в каждой комнате и даже в некоторых уборных.
Я вышла во двор и, пройдя через подвал, поднялась в схрон под большой лестницей, которая устремлялась из гостиной прямо к верхним опочивальням. Там, за ступенькой, был удобный заступ для открытия незаметной щелки из которой замечательно было видно располагавшиеся напротив лестницы столики с угощениями и диваны вокруг них, на которых расположились наши гости.
Я устроилась поудобнее и прислушалась, благо акустика в нашей гостиной была замечательной.
– … и потом Луций такой говорит мне: «Но, мой король, это же просто селедка»!
Развязка шутки, рассказанной Генрихом Третьим, вызвала очень бурную реакцию: все смеялись, буквально, надрывая животы… почти все – не поддался настроению лишь мужчина с седыми волосами ниже плеч. Он просто сдержанно улыбнулся.
Меня от этой улыбочки молнией по позвоночнику пробило! Ведь это был тот самый колдун, и от его безразличного ледяного взгляда просто бросало в холод – весь какой-то вытянутый, элегантный, суховатый еще бы уши ему острые и точно выйдет Чернолесский эльф. А может он и есть?!
Пригляделась – нет. У эльфов мало того, что уши острые, еще ведь и пальцы длиннее, чем у людей, будто в них на сустав больше, а этот держал свой бокал шампанского вполне обычным мужскими руками.
Другие гости все не унимались, особенно мадам Кардамон:
– Ой, селедка, не могу! Это же надо вам, господин Луций, такое сказать! – Колдун улыбнулся на ее реплику уже совсем не благожелательной улыбкой, но наша мадам была не дура и все сразу же поняла. Это она в самом деле так почву прощупывала.
– Ну, что же… начнем-с? – В нетерпении потер Жоржетт свои маленькие, увенчанные золотыми перстнями, ручки. – И подавайте нам лучших! Лучших своих роз, мадам Кардамон.
Думаю, и говорить не стоит, что все было уже давно готово к этому пожеланию венценосного гостя.
Началось представление, которое я отчасти не видела, но мне и смотреть-то не нужно было, потому как я сотни сотен раз присутствовала на его репетиции.
Выйдя на верхний балкон, по лестнице начали по очереди спускаться девушки – все как на подбор красавицы и прелестницы на совершенно любой вкус. Всего в «Лиловой Розе» было двенадцать цветков.
Они ступали босыми ухоженными ножками по мягким коврам, завораживая своими струящимися одеждами и длинными волосами. Каждой было подобрано свое особое платье, которое подчеркивало ее красоту и выделяло среди остальных. Уж об этом я позаботилась!
