Мои раздумья прервало ржание одного из английских жеребцов. Еще раз осторожно выглядываю из-за своего укрытия. Голова английской колонны почти достигла раскидистого дуба, стоящего на противоположной обочине дороги. Я собственноручно на нем зарубку топором сделал. Ее издалека видно очень хорошо. Вот всадники, ехавшие впереди, уже поравнялись с помеченным дубом, входя в зону поражения моей «монки». Это становится для меня призывом к действию. Зажигалка уже давно скучает в моей руке. Этот полезный артефакт перенесся сюда вместе со мной аж из двадцать первого века. Данный трофей фирмы «Зиппо» мне когда-то достался в горах Чечни. Я его снял с тела одного из арабских наемников, что уничтожила наша разведгруппа. И с тех пор всегда ношу с собой. Нет, сам-то я не курю. Для меня эта бензиновая зажигалка как счастливый талисман. А вот сейчас я ее использую по прямому назначению. Поджигаю длинный огнепроводный шнур и зачарованно смотрю, как огонек бодро побежал по нему в сторону «монки», установленной на обочине старого римского тракта. Затем прячусь за пень. На всякий пожарный случай. Наши мины-то мы не проверяли на практике. Вдруг еще как-нибудь не так сработает. С взрывчатыми веществами лучше не шутить. Даже если это примитивный черный порох.
Жером
Я сидел за толстым стволом поваленного дерева и боялся. Боялся того, что нам предстоит сделать. Мы должны были напасть на большой отряд англичан. Когда наш командир шевалье Андрэ заявил, что мы нападем на две сотни англичан, то я сначала не поверил своим ушам. Это больше походило на какое-то сумасшествие. В нашем отряде, даже с учетом новобранцев, было крайне мало людей. Англичан, на которых мы должны были напасть, было гораздо больше. И это внушало страх и неуверенность. А вот шевалье Андрэ и Мишель совершенно не боялись. Они выглядели очень уверенными, были веселы и бодры. Одно слово – «дворяне». Неужели им неведом страх? Они рассуждали о предстоящем бое как о легкой прогулке. Но это же англичане. Англичане!!! Те самые, что раз за разом бьют огромные французские армии гораздо меньшими силами. Мне отец много раз о таких сражениях рассказывал. Он хоть и ненавидел англичан, но уважал их как очень сильных противников. Правда, шевалье Андрэ и Мишель очень сильно поколебали мою уверенность в непобедимости англичан. Когда вдвоем и практически без оружия и доспехов убили семнадцать англичан. Вдвоем. Я видел, что даже моего отца это поразило. И это меня слегка успокоило. Эти двое чужеземцев из далекой Руси были воистину великими воинами. О таких бойцах поют менестрели в своих балладах. Поэтому я решил, что пойду за ними до самого конца. Но это не мешает мне бояться. Даже несмотря на эти странные и страшные штуки, которые они называют «монками». О порохе я слышал от своего отца. А потом шевалье Мишель нам показал, как взрывается порох. Прочел краткую лекцию о порохе. Что можно, а что нельзя с ним делать. Думаю, что он специально сделал это, чтобы наши люди не боялись взрывов. И не принимали их за проявление козней дьявола. По крайней мере, он своего добился. Наши рекруты больше не замирали в панике и не падали в обморок от ужаса, заслышав взрыв. Я тоже перестал опасаться таких громких звуков. Но все еще не понимал, как мы сможем одолеть англичан. Но твердо решил не выказывать страха, чтобы не позорить своего отца. И самому не позориться перед новичками.
Когда раздался первый взрыв, поразивший голову английской колонны, то я невольно замер. Потом прогремел еще один взрыв в хвосте колонны. И наконец, третий взрыв, накрывший ее центр.
Шевалье Андрэ вбил нам в головы, что мы должны сидеть в укрытии, пока все взрывы не отгремят. И пока он не подаст нам сигнал к атаке. Вот запел сигнальный рог. Услышав который, я резко встал из-за ствола поваленного дерева и пустил стрелу в людей, суетящихся на дороге. Страх куда-то пропал. Я посылал одну стрелу за другой в англичан, мечущихся в панике. Из них лишь немногие пытались дать отпор. Кто-то из них даже стрелял в ответ. Но мне было все равно. Я целился и стрелял. Целился и стрелял. Стрелять из лука меня научил отец. И я был хорошим учеником. Почти все мои стрелы попадали в цель. В тот момент я не думал о них как о живых людях. Для меня они были мишенями, которые надо поразить быстро и точно. Краем глаза я заметил вспышку в самой гуще англичан. Звук взрыва гранаты был не таким громким. Но людям в его эпицентре легче от этого не стало. Их выкосило там как косой. Вот еще один взрыв. И еще. Но я даже и не дрогнул. И продолжал стрелять. На дороге гремели еще взрывы. Гранаты собирали там кровавую жатву. Не хотел бы я там оказаться. Когда в очередной раз протянул руку, то обнаружил, что мой колчан пуст. В пылу боя не заметил, как расстрелял все стрелы. Вытаскиваю из ножен свой короткий меч. И с удивлением слышу рык шевалье Мишеля:
– Не стрелять! Они сдаются!
«Сдаются? Как так? Мы что победили?» – проносятся в моей голове шальные мысли.
Англичане, действительно, сдаются. Бросают оружие и опускаются на колени. Как много здесь убитых. И раненых. Раненых очень много. Гораздо больше, чем убитых. Кругом кровь и ошметки тел, разодранных взрывами. Меня даже вырвало от такой картины, когда я вступил на обочину дороги. Столько трупов, крови и кишок я не видел ранее. Для меня это непривычно. Вижу, что многих наших новобранцев тоже мутит. А вот мой отец вместе с Роком и обоими нашими шевалье на все это безобразие внимания не обращают. Уверенно ходят с кинжалами среди стонущих, окровавленных людей и оказывают им последнюю услугу. Они убивают раненых англичан. Тех, кому уже ничем помочь нельзя. Отец объяснил, что это делается из милосердия, чтобы люди долго не мучились. Они же все равно умрут. С такими ранениями не выживают. Тут я с ними согласен. Меня сестра многому научила. Она же у меня была хорошей лекаркой. Вон отца выходила когда-то. И меня научила, как правильно надо лечить людей. Вот я и вижу, что мой отец прав. Этим людям уже не помочь. Они умрут от своих страшных ран. И убить их сейчас будет актом милосердия. Впрочем, у нас в отряде тоже есть пострадавшие. И им нужна моя помощь. Один из Жаков словил английскую стрелу с левое плечо. Быстро извлекаю стрелу из раны. Хорошо, что стрела пробила плечо насквозь. Кость не задета. Осторожно обламываю наконечник и рывком вытаскиваю стрелу из раны. Потом обеззараживаю рану и быстро накладываю повязку. Нормально. Заживет. А Этьену еще одна стрела порвала ухо. Ранение не серьезное, но крайне болезненное. Тоже оказываю ему помощь. Эта рана тоже быстро заживет.
Пока я занимался нашими ранеными бойцами, отец, Рок и наши шевалье закончили с англичанами. Прирезали всех тяжело раненных. А оставшихся в живых наши люди уже согнали в кучу. Шевалье Андрэ распорядился, чтобы я помог легко раненным англичанам. А то еще помрут по дороге. Вот тогда, бинтуя очередного раненого, я наконец-то понял, что мы все же победили. Мы победили всех этих англичан! Которых было в несколько раз больше, чем нас. Но мы их сделали! Случилось все так, как и говорили шевалье Андрэ и Мишель. И тогда я понял, что пойду за ними в любое пекло. С такими господами можно воевать. И будет все, как они нам обещали. Слава, деньги, победы и много убитых врагов. Я за ними пойду. И о нас еще споют менестрели.
Глава 7
О ценности пленных
Мы выиграли этот бой. Колонну мы раздолбали грамотно и без потерь. Ну, почти без потерь. Те ранения, что получили двое наших бойцов, были пустяковыми. Поэтому можно сказать, что мы победили англичан всухую. Пять ноль в нашу пользу. Из ста шестидесяти трех человек наши противники потеряли сто семнадцать человек убитыми. Причем погибших сразу из них было только процентов сорок. Остальных же мы прирезали уже после боя. Вылечить этих тяжело раненных людей было невозможно при здешнем уровне медицины. Поэтому мы их просто прикончили. Чтоб не мучились, значит. Быстро выполнили эту кровавую и нудную работу, а затем занялись нашими пленными.
