– Значит, это слезы неба. Ты так чудесно поешь…
Раньше Адора застеснялась бы, замямлила, да и родители твердили о скромности. А сейчас она смело улыбнулась мужчине лет шестидесяти.
– Спеть для вас?
– Спой.
Пройдет много времени, и утечет много воды, прежде чем ведущая солистка столичного театра Адорасьон Саградо передаст внучке сережки.
Маленькая шкатулка, две нефритовые капельки…
Целая жизнь, прожитая на сцене. Не всегда беспечно и легко, но – счастливо.
Мужчина оказался директором театра. И намерения у него были самые что ни на есть коварные. Контракт был подписан без права расторжения, на двадцать пять лет. Как ни ярились родители Анны, сделать было нельзя ничего! Пришлось терпеть.
И пение, и брак с одним из богатейших людей столицы (единственный раз, когда Адора использовала свои юридические знания, составляя брачный договор), и наплевательское отношение ко всем правилам, которые с детства вбивали в нее родители…
Правильная жизнь.
Та, которую Адорасьон могла бы и не прожить.
Она никогда не связывала свою решительность с нефритовыми капельками, и хотя частенько приходила за новыми вещичками в тот магазинчик, не обсуждала с кузиной этот случай. У них и так было, что обсудить. Семьи, детей, мужей, да разве мало тем для беседы у двух замужних женщин?
Но сережки внучке передала.
И искренне радовалась, видя успешную артистку Адорасьон Вадреро, которая покоряла сердца людей, как некогда их покорял голос бабушки…
Это еще будет.
А пока Адорасьон пела на площади, и чувствовала себя безбрежно, удивительно, невероятно счастливой. Здесь и сейчас она сбросила все навязанные ей устои и стала самой собой. Какое же это чудо! Наконец-то прийти в себя! Наконец-то!
И серебряный голос вновь и вновь взлетал в синеву неба.
* * *
– Дом! Я ТАК соскучилась!
Ритана Розалия улыбалась слугам, крепко обняла дочь, племянницу, потом досталось и Эудженио.
– Родные мои…
Паулина следовала за матерью. Она еще до конца не оправилась, ну да ничего страшного! Всему свое время, а дома – и стены лечат!
Правда, Валерансе стоило бы переезжать только после свадьбы, ну да ладно! Сейчас не старые времена, авось, и не будет скандала. А будет – переживем.
Все сияли от счастья, все радовались, и только Тони иногда хмурилась. Старалась не выделяться, но когда ее никто не видел, на лицо девушки набегала тень.
Неужели Дженио и правда… не очень хороший человек?
Неужели она влюбилась в негодяя?
Вслух она ничего такого не озвучивала, да и кому? Слуги сбивались с ног, родные ликовали…
Пока приезд!
Пока торжественный обед!
Пока…
Стоит ли удивляться, что домой Тони попала только вечером? И была встречена письмом в двери.
Сеньор Пенья писал, что заехал, не застал хозяйку и просит телефонировать ему в любое время. Хоть и в полночь – не страшно.
А коли так…
Девушка сбросила туфельки, переоделась в домашнее платье – и телефонировала.
Сеньор Пенья ответил мгновенно. Словно лично ждал у телефона. Как оказалось, все, кто был вчера на аукционе…
Все желают более близкого знакомства с такой полезной ританой. Если Тони пожелает, она может ездить по гостям. Если нет – к ней будут приезжать в магазин.
Тони выбрала второй вариант.
Ездить по гостям? А когда работать? И так сегодня день впустую…
Пусть приезжают, авось еще что-то купят?
Сеньор Пенья не возражал. Пообещал лично проследить за порядком и оплатой и распрощался. А Тони упала в кресло и вытянула ноги.
– Рейнальдо, ты дома?
– Дома.
Призрак проявился в соседнем кресле. Так, наверное, он и при жизни сидел, откинув голову на высокий подголовник. Только трубку взять не мог и закурить.
– Рейнальдо, нам надо серьезно поговорить.
– Слушаю?
– Что ты знаешь об измененных?
Призрак аж собрался. Даже плотнее стал.
– Откуда ты…
– Знаю? Вечером в столице произошло убийство. Больше десяти убийств. И я знаю, кто в этом виноват.
– Рассказывай!
Тони посмотрела на наглого призрака, но спорить не стала. Рассказывать? Что ж, начнет именно она. А Рейнальдо потом дополнит.
Призрак внимательно слушал. Кивал.
А потом и сам начал рассказывать.
– Рауль Дези Фуэнтес, Тони, был моим другом.
– Да?
– Об этом мало кто знал. Но да, мы дружили. Знаешь, принято сочинять романы, в которых полиция дураки дураками, а умный частный сыщик раскручивает клубок.
Тони кивнула.
Принято. И сочиняют… и что?
– Иногда самый лучший сыщик не может справиться один. А иногда взгляд со стороны полезен полицейским. Поэтому мы старались работать… если и не вместе, то в связке. Я и Рауль. Он был одним из лучших, очень въедливым, очень упертым, очень вдумчивым человеком… ограниченным, но он сам это признавал. Мне был свойственен полет фантазии, Раулю – внимание к деталям. Вместе мы составляли чудовищный по мощности тандем. Я высказывал предположения, Рауль проверял их, искал зацепки… и ведь находил! Скрыться от него было невозможно!
– За то и поплатился…
– Мне жаль. Тони, мне безумно жаль. Я полагаю, это случилось уже после моей смерти…
Тони кивнула.
– Я не знаю точной даты. Но скорее всего…
– Бедолага. А я предупреждал, что это должен быть серьезный заговор.
– Рейнальдо?
– Я бы еще все это покрутил, – развел руками призрак. – Но коли уж так сложилось…
– Р-рассказывай, – почти рыкнула Тони. – Не то я тебя сама сейчас…
– Разнесешь? Разорвешь? Развеешь?
– Р-рей!!!
Призрак развел руками и покорился обстоятельствам.
– Ладно. Про Мединальо ты уже знаешь.
– Знаю. И что он готовил переворот, и что ты пострадал…
– Вот. Тони, что нужно для любого переворота?
Девушка задумалась.
– Деньги, наверное. И войска…
– Вот! В корень смотришь! Деньги и сила! И связи! Последнее у Мединальо было от рождения, а вот с деньгами и силой… когда я начал копать, я понял, что часть его состояния… она словно из воздуха взялась.
– Так…
– И особых войск у него не было.
