И вот теперь он двигался вместе со своими солдатами под палящими лучами летнего солнца, едва передвигая ноги от усталости, а впереди его ждала полная неизвестность.
Дальше наш батальон двигался вместе с механизированной группой майора Шарипова. До наступления вечера нам встретилась еще одна большая, смешанная группа противника. Расстреляв ее с дальней дистанции из своих мощных орудий, мы пустили вперед бронетранспортеры с пехотой, которая и довершила разгром. А потом была встреча с нашими подразделениями, которые наносили удар с флангов, ликвидируя пробитый немцами коридор.
По первому впечатлению танки показали себя вполне неплохо, хотя и особого сопротивления со стороны противника не было. Пока максимум, что немцы смогли нам противопоставить, это 75-миллиметровый окурок их Т-4. Даже их зенитных 88-миллиметровых орудий не было. Это не 1942-й и тем более не 1943 годы, когда после встречи с нашими Т-34 и КВ немцы в срочном порядке принялись модернизировать свои танки и противотанковую артиллерию.
Пока главной проблемой была надежность техники, особенно новых танковых дизелей В-2. Они не могли похвастаться надежностью, и в полевых условиях гарантированное время работы было 50 моточасов. Правда, после того, как, благодаря моей подсказке и прибору по электрозакалке, несколько улучшили сталь (а кроме того, с новыми, более эффективными воздушными фильтрами и новой смазкой по американской технологии) удалось довести гарантированную работу двигателя до 150 часов. Вроде тоже не намного больше увеличили, но все относительно. Если, к примеру, взять за среднее число скорость танка в 20 км/ч, то, умножая эту скорость на гарантированное время работы, получаем 3000 километров пробега, что уже немало.
Оставив батальон на месте, я поехал в штаб фронта, к Жукову. Из-за того штабного павлина планы несколько сбились: пришлось срочно выступать к месту немецкого прорыва, а после его ликвидации надо было срочно доложиться Жукову о нашем прибытии. Батальон в любом случае должен был остаться в его подчинении, а я, после проведения испытаний в боевых условиях, вернуться назад в Ленинград.
Под охраной одного колесного разведывательного бронетранспортера и «багги» я решил выдвинуться в Киев. Надо было проехать больше трех сотен километров.
Переночевав в расположении батальона, я рано утром выехал и уже к вечеру въезжал в Киев. Дорога прошла без особых эксцессов, если не считать двух попыток налета немецкой авиации, и в обоих случаях это были истребители. В первом случае их отогнали наши истребители, а вот во втором пришлось нам пострелять.
Удобнее всего было стрелять из «багги»: крупнокалиберный «браунинг», установленный на турели, позволял мгновенно переносить огонь по любому направлению и высоте. Такой же «браунинг» в башне разведывательного бронетранспортера имел меньшие углы подъема, но тоже позволял вести зенитный огонь, хоть и не так хорошо, как «багги».
Вот они и встретили пару немецких охотников очередями в лоб, что тем очень не понравилось. Одно дело безнаказанно штурмовать цели, которые не могут дать сдачи, и совсем другое, когда тебе навстречу летят огненные очереди крупнокалиберных пулеметов и в любой момент могут превратить твой истребитель в дуршлаг, а тебя – в кровавый фарш.
Встретив отпор, они сделали еще одну попытку, но после того, как одна из очередей задела крыло ведомого, немцы решили больше не испытывать судьбу и улетели, а мы уже без приключений доехали до Киева. В самом городе быстро нашли штаб фронта – всего лишь несколько раз спросили патрули и регулировщиков. А вот в штабе началось…
Что такое «не везет» и как с ним бороться? Как только я зашел в штаб, то кого бы вы думали я увидел? Правильно, штабного павлина, с которым ругался во время выгрузки батальона. Тот, увидев меня, явно обрадовался: немедленно подозвал дежурный наряд, который был в фойе штаба и приказал арестовать меня.
Тут, конечно, пистолетом не помашешь, но и просто так идти под арест я не собирался. Рупь за сто, что этот петух постарается пришить мне все, что возможно, и как можно скорей, а потом доказывай, что ты не верблюд. Так быковать, как на той станции, я, конечно, не стал, тут в таком случае я при любом раскладе виноватым окажусь, но и послушно идти под арест тоже не собирался.
Я обратился к бойцам дежурного наряда, вернее к их командиру, младшему лейтенанту:
– Товарищ младший лейтенант, хотите стать козлом отпущения? У меня срочное донесение к командующему фронтом, генералу армии Жукову, и учтите, он меня знает лично! – А что, я ведь ничуточки не врал. Донесение к Жукову есть? Есть! И ничего, что я просто хотел доложить ему о прибытии экспериментального батальона, это ведь тоже важно. Далее, Жуков меня знает? Знает! И тут я нисколько не соврал. Так что, в принципе, ни капли лжи, только, как говорится, немного разные интонации. – Давайте сделаем так: я сейчас сдаю вам свое табельное оружие, и мы все вместе идем к товарищу Жукову. Там я докладываю ему, а дальше – как он решит.
Помрачневший лейтенант сразу успокоился, как только услышал, что у меня сообщение к комфронта, что он меня знает лично, и мое предложение. А что, и волки сыты, и овцы целы. С одной стороны, он меня арестовывает, как приказал штабной политработник, а с другой – дает мне возможность передать сообщение комфронта, и дальше уже тот будет решать, что со мной делать.
Получив мой ТТМ, он с удивлением уставился сначала на дарственную табличку, а затем и на серийный номер, который его вообще ввел в ступор. Самый первый серийный экземпляр, да еще с номером из одних нулей… Явно, что за просто так и кому попало такое оружие не подарят.
Только политрук недовольно сморщился, когда услышал мое предложение, но тут он уже ничего не мог поделать. После того, как я сообщил о донесении комфронта, препятствовать мне – значит рыть себе могилу собственными руками. Он ведь не знает, кто и что передает через меня комфронта, а за препятствие такому можно и к стенке встать, если последствия будут серьезными из-за того, что донесение не передали или передали, но поздно. Вот и пришлось ему смириться с моим предложением и идти вместе с нами. Похоже, он уже и сам был не рад, что затеял это, но отыгрывать назад было уже невозможно.
В приемной Жукова пришлось немного подождать, но спустя полчаса дверь открылась и Жуков вышел из своего кабинета. Следом за ним шел Кирпонос, который в этой реальности стал его заместителем, генерал-майор Тупиков, начштаба фронта, и Хрущев. Вот последнего я никак не ожидал увидеть, ведь он должен был стать членом военного совета фронта только в сентябре и то только после гибели прежнего члена военного совета Бурмистенко. Сейчас же Бурмистенко, судя по всему, не было и в помине. Вот они, изменения истории.
– Новиков? Ты что тут делаешь в таком виде?
Ну да, конвой за спиной и отсутствие табельного оружия говорили сами за себя. Политруку волей-неволей пришлось выйти вперед и доложиться, раз это он приказал меня арестовать.
– Товарищ командующий, этот военинженер второго ранга сначала отказался выполнять мои приказы, а затем угрожал мне оружием. Налицо невыполнение приказа вышестоящего командования, угроза расправой и подрыв авторитета политического руководства фронта.
