— Что ж ты, травница, неосторожная такая? А ведь не одна, не пустая!
Я пыталась плыть, помогать ей, но оставила эту затею, ибо только мешала, и ответила:
— Поскользнулась. Но ты? Вы? Как вы тут оказались?
— Так земля начала двигаться, — мотнула головой Лена. — Страшно стало, а Водяной-батюшка вспомнил, что Лесной хозяин баял про потоп и воды океана… А мы ж пресноводные, куда нам морской водицей солёной дышать? Ну и снялись с места да по вашим следам двинулись… А ведь права ты оказалась, травница!
— В чём? — не сообразила я. Лена фыркнула, булькнув:
— Потоп же! Вона, земля ходуном ходила! Не чуешь разве, что солёную воду досюда донесло?
— Не чую, я же не русалка, — пробормотала. — Значит, всё же потоп…
— А то! Не зря сюда приплыли…
Я оглянулась на других русалок. Увидела бледное лицо Ратмира, его закрытые глаза, и обрадовалась — нашли, спасли! Всё будет хорошо, мы не мертвы, мы живы!
— Лена… — протянула я. — Спасибо тебе… вам… Как хорошо, что вы здесь оказались!
— Тебя благодарить надо, травница, — пробулькала Лена, а я почувствовала берег под ногами и ухватилась за траву скрюченными от холода пальцами. Русалка забросила щенка далеко от воды и подтолкнула меня: — Ты нас лечила, ты нас любила, время отдавать долги.
Меня подхватили дружинники, вытащили на травку, и я откинулась головой на землю, выдохнула:
— Князя принимайте…
— Что это за колдовство, травница? — подозрительно спросил Тишило. — Он сам плывёт, будто его несут!
— Я же ведьма, — фыркнула, чувствуя жжение в гортани из-за воды. — Сам сказал!
Он косо глянул на меня, пока парни вытаскивали едва дышавшего Ратмира, и ответил тихо:
— Сказал, не откажусь от своих слов. Аль ведьмачь. Пущай.
Аминь, подумала я, закрывая глаза. Теперь надо обсохнуть и вернуться в город. Меня ждут ответы на вопросы, а находятся они в большом доме.
Когда мы добрались до стены, я была мокрая, как цуцик, но довольная. Ратмир всё порывался спросить меня, кто нас вытащил, но я явно дала ему понять, что говорить сейчас ничего не буду. И очень боялась, что он вспомнит, как я схватилась за живот, чтобы защитить малыша. Не надо ему сейчас знать. Пока не надо. Запрёт, как пить дать запрёт и Забаву приставит сторожить…
Не то чтобы мне ужасно хотелось скакать беззаботной козочкой. Просто ну вот так получилось. Сойдя по лестнице на булыжники города, я прислушалась к себе. Всё в порядке. Живот не тянет, ребёнка я не потеряю. Но с того самого момента, как я узнала, что беременна, я боялась. Боялась всего на свете. Особенно родов. Однако позволить себе постоянно трястись не могла. Ну толку сидеть и бояться? У меня загадки в городе, у меня больные, у меня пропавшие… И ребёнок в порядке. Так что переоденься, Дианка, и ломись в закрытую дверь. Вопросы накопились.
Ратмир подхватил меня под локоть и потянул к дому. Я не сопротивлялась — холод от мокрой одежды пробирал уже насквозь. А муж тихо спросил на ухо:
— Что происходит, Руда?
— Я сама ещё ничего не знаю и не понимаю, — ответила осторожно. — Но мне очень неспокойно. Я не хочу тебя пугать.
— Пугай, сколько хочешь, любая. Я должен знать всё, что может случиться с моими людьми.
Я кивнула. Скажу. Но не сразу. Не сразу. Надо сначала понять — что означает «живые» и «мёртвые», получить ответы на вопросы и обдумать всё хорошенько.
Забава, увидев нас, только всплеснула руками. Но одним из её достоинств было молчание, и она просто быстро метнулась за сухими вещами. Пока мы переодевались, пыхтя и толкаясь локтями, за занавеской, встряла Голуба, спросила напряжённым голосом:
— Аль вы чуяли, как земля тряслась?
— Чуяли, — буркнула я.
— Я уж думала — конец нам тут придёт!
— Не пришёл же.
— Знать бы ещё, Перун топотал аль какая беда на нас движется…
Я только вздохнула. Перун… Если Перун жил поблизости от Мокоши, то он уже никогда не сможет топотать…
— Прошла беда, Голуба, прошла стороной, радуйся, — ответила я, подумав. — Это отголосок потопа, который случился в Златограде.
— Откуда знаешь-то?
Русалки сказали, ёпта! Что ей ответить? Я снова вздохнула и решила переключить разговор на другую тему:
— Забава, а какая разница между живыми и мёртвыми?
— Велес с тобой, Руда, о чём ты думаешь? — изумился Ратмир, но я пихнула его в бок и выглянула из-за занавески:
— Забава, а Забава! Слышала или нет?
— Слышала, — сварливо отозвалась золовка. — Ты как спросишь, так не знаешь — стоять аль упасть!
— Ты стой и отвечай. Так какая?
— Ох ты ж, беспокойная… Ну, мёртвые они лежат и не двигаются. Ну, глаза у них закрытые. Что ещё?
— Не дышат они, — с опаской встряла Мыська, покачивая на руках Отраду.
— Ото ж. Ещё надо, княгинюшка?
— Надо. А когда человек ещё живой, но уже мёртвый — как это видно?
Я вышла из-за занавеси, подвязывая пояс, а Забава с Мыськой переглянулись. Подошла Голуба, вытирая мокрые руки о передник:
— Чёйта тебя, княгинюшка, на мертвечину потянуло? Аль тоже плохой сон видала?
— Мне надо знать, что в вашей… в этой культуре представляют мёртвые и бывают ли они похожи на живых.
Я смотрела на женщин, они смотрели на меня. Потом Забава пожала плечами:
— Не могу припомнить таких былей.
— И я, — махнула рукой Голуба. — Али с мёртвыми надо почтительно. Это я знаю.
Я вздохнула. Никто ничего не знает. А я знаю, что среди нас в городе есть мёртвые. Как-то странно это, но нет резона не верить голосу из круга менгиров.
Как узнать, кто жив, а кто мёртв?
А если спросить травы?
Я покачала головой, будто говорила сама с собой. А что они мне ответят? Это только Тишило меня ведьмой зовёт, а так я никакая не ведьма. Старуха, моя предшественница, могла бы понять всё про мёртвых, а мне не дано.
Руки Ратмира обняли мои плечи, голос тихо спросил на ухо:
— Открой свои мысли, Руда. Что ты видела в кругу камней?
— Не видела, а слышала, — качнула головой. — Я должна во всём разобраться сама. И да…
Я подняла на него взгляд и продолжила:
— Скажи людям, что потоп прошёл. Пусть прекратят на меня бочки катить!
— А откуда…
— От верблюда! — отрезала я.
— При чём тут твоя Асель? — недовольно скривился муж. Я вздохнула:
— Долго объяснять. Русалок видела.
— Руда…
