— А ко мне собачки прибежали! — улыбнулась девушка.
Вокруг коляски скакали подросшие поняшки — дети Бурана. Лютик бросился ко мне, словно желая запрыгнуть на ручки, завертелся в ногах, бурно ласкаясь всем телом о колени, и я присела на корточки, со смехом теребя его загривок:
— Лютик мой, соскучился?
— Хозяйка, я так рад, так рад, что нашёл тебя! — затявкал мой щенок. — Я сам! Сам привёл их сюда по следу!
— Ты мой умничка!
Я гладила собаку и вдруг остро ощутила, как мне не хватает того мира, того времени, когда всё было гораздо проще, когда не существовало никакой бюрократии, а люди любили и ненавидели ярко и не смазанно. Эх, надо было попросить Мудрого Кайа вернуть нас туда…
К драконам?
Ну нет. И я совсем забыла про свою семью! Про маму с папой, бабушку… Они меня потеряли, оплакивают, а я тут вожусь с чужими людьми.
— Какие миленькие, — протянула Оля, и я почувствовала в её голосе тоску. Поняла. Ей так хочется почухать щенят, которые вставали передними лапками на её колени, лизали руки, неподвижно лежавшие на поручнях… Да я буду не я, если не вылечу Олю!
И да, Мудрый Кайа был прав. У меня есть ответ на вопрос.
— Оля, хочешь собаку? — я выпрямилась и обвела взглядом притихших щенков. Они поняли, о чём я спросила. Ждали, когда решится судьба одного из них.
— Хочу, конечно, но Илья никогда в жизни не…
— Спрашивать у него мы не будем. Выбирай.
Оля обвела щенят взглядом и задержалась на самой маленькой девчонке, которая была очень похожа на свою мать — светленькой, ушастой и робкой. Отличный выбор. Я подобрала её и посадила на колени Оле. Щенок тут же принялся вылизывать Олино лицо, будто только этого и ждал всю жизнь. Я строго сказала ему:
— Теперь это твоя хозяйка, понятно? Её надо слушаться беспрекословно, а ещё надо слушаться всех, кто живёт в доме. Ну… Я тебе там объясню.
— Это моя? Моя собака?
Оля пыталась увернуться от мокрого языка, но потом просто рассмеялась и попросила:
— Перестань! — и мне: — Можно, я назову её Силки?
— Силки? Шёлковая? — фыркнула я. — Ради бога. Силки! На землю!
Щенок послушно соскочил на траву и тявкнул:
— Она мне нравится!
— Вот и славно, — заключила я. — Всё, поехали обратно. Лютик, назначаю тебя шефом над сворой. Веди их домой.
— Я почему-то совсем не удивлена тому факту, что ты разговариваешь с собаками, — задумчиво сказала Оля. — Но ты должна мне объяснить.
Объяснять я ей ничего не собиралась. Просто загадочно усмехнулась и взялась за ручки коляски:
— Поехали-ка, ты наверняка устала.
— Нет! — запротестовала Оля. — Покатай меня ещё, я хочу всё запомнить!
— Покатаешься ещё, нельзя все впечатления в один день принимать, — фыркнула я. — На завтра ничего не останется.
— Останется, — как-то кровожадненько пообещала Оля, но я была неумолима и покатила коляску по направлению к деревне. Силки, Лютик и веселая ватага их братьев и сестёр весело скакали вокруг нас. А мне показалось, что надо поспешить. Вдруг там уже Илья Андреевич МЧС с милиционерами вызвал?
В деревне щенки, кроме Силки, сразу побежали во двор дома, где курилась дымка костра. Я глянула, остановившись перед раскрытыми воротами: за неимением печи мои прекрасные бабы развели огонь в углу двора и готовили в чугунке какое-то вкусное варево. Из чего — одна Мокошь знает. Но не растерялись, умнички!
Я помахала рукой, и Забава приметила, поспешила к нам с Олей. Та тихо сказала:
— Это твоя знакомая?
— Это моя золовка, — усмехнулась я. — Забава, что варите?
— Похлёбку из пшена. Буран курочку принёс, вот и пируем!
— Курочку? Он что, поймал курицу?!
Мне поплохело.
Только этого ещё не хватало!
— Буран! — кликнула я грозно. А потом сказала Забаве: — Нельзя кур! Они чьи-то! Нас обвинят в воровстве!
Силки заволновалась и вдруг прыгнула на колени к Оле, свернулась клубочком, тявкнула:
— Отец сердит!
Буран появился и правда не в духе, ворча:
— Чего надо, чего вам всем от меня надо?
— Буран, нельзя хватать кур на улице! Теперь мне придётся найти хозяев той, что варится в котелке, и заплатить им!
— Не ори, — ответил пёс мрачно. — Откуда мне знать? Все голодные, а так перепадёт косточек…
— А ты не ворчи. Будет еда, заплатят мне, заплатят нашим мужчинам… Всё, иди охоться в лес.
— Злая ты, — сказал Буран и убежал во двор. Я только глаза закатила. Я злая! Нет, ну совсем обнаглел парень!
Ладно, я его понимаю в чём-то. Но нельзя ловить свободно гуляющих кур.
Разберёмся.
Оля покосилась на Силки и сказала:
— Ты опять разговаривала с собакой.
— Ну, надо же ему было объяснить правила поведения в этом… в этой деревне.
Оля хмыкнула иронично. Потом ответила:
— Скажи Силки, что я её люблю.
— Силки знает, — сказала я, бросив быстрый взгляд на щенка. Собачья девчонка тут же села на Олиных коленях и принялась вылизывать лицо девушки, бормоча:
— Я её тоже люблю, она хорошая, она добрая…
— Фу-у-у, перестань! — смеялась Оля, а я строго сказала щенку:
— То, что твоя хозяйка не может двигаться, не повод делать то, что тебе захочется! Прекрати лизаться!
Силки обиделась и спрыгнула на землю, бурча:
— То не делай, это не делай! Жить нельзя, за что только мне такое наказание?
Я хихикнула:
— Оля, твоя собака недовольна!
Забава деликатно спросила, оглянувшись на двор:
— Рудушка, ты ночевать-то вернёшься?
Я пожала плечами:
— Наверное, нет.
— Мы-то всё подготовили, да только еды не было. Но Голуба нашла пшено. Его мало, завтра бы чего другого найти…
— Завтра будет еда, не волнуйся, — мягко ответила я. — Курицу мужикам прибереги. А я постараюсь чего-нибудь принести вам.
— Бер в леса ушёл. Сказал — принесёт мяса.
— Ладно, он мясо, а я принесу другого, — хмыкнула. — А пока отвезу Олю домой.
Забава склонила голову на сторону, глядя на девушку в инвалидной коляске, сказала:
— Жалко-то как… Красивая.
— Она тебя слышит, если что, — заметила я. Оля фыркнула:
— Угу, слышу.
Забава отмахнулась:
— Я по-простому. Жалко, что возить надо.
