─ Как пожелаешь, Лиса-Василиса, ─ произнёс ровно и холодно, после чего покинул меня.
Почти сразу я услышала донёсшийся с улицы драконий рёв и хлопанье огромных крыльев, а затем всё стихло.
─ Не реви, ─ приказал Мурз, запрыгнув на кровать.
─ Я не реву!
─ Вот и не реви, ─ сам едва сдерживая эмоции, хлюпнул носом кот, и я знала, что поступила правильно, но это решение не принесло мне ни радости, ни облегчения. Дура я всё-таки, наверное…
Когда на пороге появилась уже знакомая брюнетка, она ничего не сказала – только молча подошла, присела рядом и крепко-крепко меня обняла, из-за чего я расчувствовалась сильнее, позволяя стиснуть себя сильнее. Кощей остался в дверях, не решаясь вмешиваться, но злой был, что рой пчёл-убийц, то и дело приговаривая:
─ Зря я их не прикопал, пока была возможность! Напрасно мы заключили перемирие…
─ Да иди уже сюда, старый, ─ позвала Яга, и тот хоть помялся для приличия, а всё равно рванулся к нам, присоединяясь к обнимашкам.
На душе хоть и было муторно, а всё же полегчало, как только эти двое оказались рядом.
─ Вы правда мои родители? ─ спросила я.
─ Никаких сомнений, Василиса, ─ хмыкнула ведьма, пока рядом раздавалось подозрительное шмыганье. ─ Ты что, плачешь? ─ поразилась женщина, которую я пока не решилась бы назвать мамой, но уже была к этому близка.
─ А что, я совсем сухарь, по-твоему? ─ возмутился злой колдун, сейчас таковым вовсе не являющийся. ─ Когда ты исчезла, Любавушка, я сначала пил, а потом устроил трёхнедельный дождь по этому поводу, затопив несколько деревень. Даже не знал, что у меня откроются такие способности.
─ Подтверждаю! ─ донеслось голосом Водяного из кухни, но я была слишком впечатлена, чтобы удивляться ещё и его присутствию.
─ Цыц! Водорослям слова не давали! ─ прикрикнул на него Кощей, а потом оглядел нас очень задумчивым и напряжённым взглядом. ─ Девочки, у меня к вам только один вопрос.
─ Какой? ─ хором спросили мы, и Мурзик тоже не смог промолчать.
─ Где жить будем? ─ вздохнул… отец. ─ Решать, конечно, вам, но мне бы очень хотелось наверстать упущенное время, хоть и понимаю, что это невозможно.
Мы переглянулись чисто по-ведьмински, и, кажется, именно моё мнение играло в этом вопросе самую важную роль, так что я выдержала паузу, нервируя колдуна, а вот потом многозначительно выдохнула:
─ Время покажет…
Месяц спустя
Лес звенел от птичьих голосов и ветра, запутавшегося в листве. Рассветные лучи играли разноцветными переливами в каплях росы, которая остужала ступни после танца, который тут устроила одна Яга, едва рассвело, но я ни о чём не жалела. Здесь, на просторной зелёной поляне было так хорошо, что я опять не удержалась, и тело само в который раз начало двигаться, вспоминая знакомые па.
Кажется, только теперь я поняла, что танцую не для благодарной публики, а для себя, впрочем, и тут, среди буйства красок нашлись зрители, и теперь почти каждое утро я встречала вот так – танцуя, а ещё радуя лесных обитателей, потому что в каждом моём движении сквозила магия, оживляющая всех и всё, что нуждалось в помощи.
Я и сама радовалась, впервые заметив, как медленно, но верно начал преображаться лес, а вскоре и звери вместе с другими сказочными жителями начали благодарить за то, что везде стало чище, и еды прибавилось в разы. Мне было приятно, и я в один миг осознала, что нашла своё место в жизни, больше не скучая по прежнему миру, как было до этого – всё, что мне необходимо, имелось под боком. Правда, по ночам приходила старуха-тоска, скребя в душе когтями, но я изо всех сил гнала её прочь.
─ Хор-роша… ─ пропел внезапно кто-то, заставляя остановиться и осмотреться.
Подозрительно знакомый ворон сел на ветку совсем рядом, и я поняла, что пора возвращаться. Он каждый день сюда прилетал, вызывая в душе смятение и ту самую тоску по взбалмошной троице, а это сильно мешало мне быть хорошей Ягой, сказываясь на моей работе.
─ Ладно, пора и честь знать. Ещё в деревню сегодня идти, ─ сказала сама себе, подгоняя быстрее собираться.
На подступах к избушке, уже показавшейся вдалеке на пригорке, встречали подросшие котята. Лютый и Мира явно ушли на охоту, а эта троица рысят осталась на моё попечение. Их мать всегда приносила ко мне своих детёнышей, словно чувствуя, когда мне совсем плохо, но я была ей благодарна – в моменты рядом с малявками я тоже забывала о причине своей продолжительной хвори, которая никак не отпускала.
─ Что, проголодались? Куда только ваш усатый нянь смотрит…
Мурзика нигде видно не было, а он бы не оставил своих подопечных, к которым прикипел всей свой душой, и во мне заворочались нехорошие предчувствия.
─ Не могли же его похитить?
В дом заходила с осторожностью, держа наготове огненный шар – научилась их недавно творить, благодаря маминым урокам. Бросать, правда, заставляла в отца, но научилась же…
─ Мурз? Ты пошутить надо мной решил?
Но внутри было тихо, как в склепе, и не доносилось ни звука – любимого кота не было дома, а вот чужое присутствие я почувствовала не сразу, но этой заминки хватило тем, кто сюда каким-то чудом пробрался. Чьи-то руки схватили, прижимая к себе крепко – не вырвешься, и мой огонёк потух, стоило гостю лишь дунуть на него.
─ Что за…
─ Это похищение, Ягушенька, ─ сказали за спиной, и голос я совершенно не узнала. ─ Поспи пока.
И когда пропитанная уже знакомыми травами ткань коснулась рта, я вырубилась, уже догадываясь, где проснусь.
23. Счастливый конец
Василиса
Первое, что я ощутила, очнувшись, так это повязку на глазах. Она прилегала так плотно, что я ничего не различала, но зато по мере пробуждения обнаруживала всё новые сюрпризы, одним из которых оказались связанные руки. Попытавшись ими пошевелить, поняла, что верёвки зачарованные, однако лежала я вполне удобно, чтобы чувствовать себя в опасности.
─ И что всё это значит?
Где-то рядом послышались неторопливые шаги, словно похитители всё это время тихонько сидели себе в сторонке и дожидались моего пробуждения. Они приблизились стайкой коршунов, и в воздухе повисло общее волнение.
─ Это похищение, цыпа, ─ усмехнулся кто-то голосом Яра, старательно изображающего капитана Джека Воробья, но я его сразу раскусила.
─ Отвратная пародия, но ладно, ─ тихонько усмехнулась, вызывая ответные смешки с трёх сторон.
На всякий случай прокашлялась, принимая как можно более запуганный вид, и взмолилась:
