А я возвращаюсь к описанию техник культивирования. Сегодняшний день я посвящу ученикам. Завтрашний — тоже. Дом Огня в четырёх днях пешего пути до столицы. У меня есть карета и лошади. За день доберусь? Надо будет сделать некоторые дела под именем Шан, а затем явиться в резиденцию. ЮЖун и кто-нибудь из монахов проводят.
— Старшего цыплёнка ко мне, — распоряжаюсь я, а когда коршун приходит, приказываю. — Вскрой!
Увесистый на вид ларец оставил слуга, и мне любопытно, во сколько господин Сян оценил мою жизнь. Это ведь только на словах подарок. Он платит за то, чтобы его раз и навсегда избавили от позорящей его родственницы. А ларчик дорогим не выглядит. Простая форма, дерево отполировано и покрыто лаком. Ни резьбы, ни инкрустации.
Коршун откидывает крышку не сразу, проверяет. Я одобрительно киваю. Не найдя подвоха, он косится на меня, но на подсказки я скупа, поэтому принять решение коршуну приходится самостоятельно, и он раскрывает ларец.
Я подхожу ближе, заглядываю.
— Всего лишь? — набор писчих принадлежностей, курительница, немного благовоний, дно выложено серебряными слитками. Из по-настоящему ценного только чётки из молочно-белого нефрита.
— Госпожа?
— Что ты знаешь о министре Сян и его семье?
Коршун пожимает плечами:
— Достойная семья, влиятельная, богата золотом и талантами. Министр, по слухам, у императора на хорошем счету. В скандалах не замечен. Сян чуть ли не живое воплощение высокой нравственности.
— Ты сомневаешься? — улыбаюсь я.
— Однажды мне довелось увидеть, как дева из весеннего квартала, по слухам красавица, за чей благосклонный взгляд будут сражаться лучшие из мужчин, смывает с лица краску. С тех пор, чем больше сладость я ощущаю, тем большую горечь я под ней подозреваю.
— Ты прав. Красивые цветы под своими стеблями обычно прячут навозную кучу.
— Но вы приняли их подарок, госпожа.
— Почему бы мне не помочь им умыться? — улыбаюсь я. — Цыплёнок, с серебром от господина Сян мчишься в столицу. Я хочу, чтобы ты опередил его слугу. Скорое возвращение позабытой девушки Сян должно стать главной городской сплетней. Пусть говорят торговцы на рынке и уборщики в чайных, швеи в мастерских и нищенки в храмах. Пусть сплетня через слуг доберётся до ушей хозяек. Пусть юные госпожи из знатных семей и их матери сгорают от нетерпения, желая увидеть добродетельную деву. Они не позволят министру Сян спрятать неугодного ребёнка.
Глава 17
Отсчитав десять слитков, коршун прячет их в неприметную поясную сумку, в ларце оставляет больше половины, хотя я предложила забрать всё, и уходит. Я недолго остаюсь в одиночестве. Стучу когтями по столешнице. Ах, у меня же теперь всего лишь ногти… А планы остаются прежними.
— Всем, кто есть в моём Доме, выйти на тренировочную площадку. Вей-эр, проследи.
У убогой секты не было даже простейшей защиты от призраков.
Но если щит от призраков подождёт, то пожиратели ждать не будут. Уверена, господин Цзи далеко не единственный покупатель “Семи ветров”. Наверное, они обидятся, когда узнают, что я не только лишила их жертв, но и убила одного из них.
— Сирот тоже?
— Всех, Вей-эр.
Я выхожу одной из первых, устраиваюсь в кресле под тенью ученического домика. Младшие ученики, находящиеся на положении обычных слуг, живут чуть ли не в бараке. И если летом в длинном помещении приятная прохлада, то зимой — сырой холод, а обогрева нет. Ученики, сумевшие получить одобрение наставников, перебираются в другой дом, с очагом в комнате, живут по четверо-пятеро. И только страшие ученики награждаются собственным двориком.
Правильно, да. Но щели в бараке заделать надо. Пол сделать тёплым, обогреваемым. И жаровни установить…
Больше всего мне не нравится то, что ученики собираются крошечными группами и сближаются, прям как лисы и фениксы. Я бы поняла, если бы отдельно встали коршуны и отдельно — сироты из приюта. Но единства нет среди бывших “семёрок”.
— Доброе утро, учитель, — приветствуют они меня.
Я каждому уделяю самое пристальное внимание. Кто-то смотрит на меня с восторгом и надеждой, но большинство унылы, не ждут ничего хорошего.
— Если кто-то хочет покинуть Дом Огня живым, у вас есть время до полудня. Я даю слово не преследовать.
Один парень вскидывает голову, можно подумать, что предложение его заинтересовало, но уйти он не решается и снова опускает лицо. Надо бы к нему присмотреться…
— Культивация начинается с медитации. Я хочу увидеть, на что вы способны.
Некоторые из сирот панически переглядываются, другие неуклюже бухаются на землю, хватают себя за стопы, пытаются принять идеальную позу. Словом, у сирот творится кошмар. Коршуны показывают себя неплохо, но именно что неплохо. Недочёты исправлять и исправлять. У “семёрок” тоже проблемы, что не удивительно, лишь некоторые показывают что-то похожее на работу с ци. Вот на моих “горных” учеников приятно посмотреть. Вей-эр радует. ЮЖун… неплохо. Талант есть, обучена… никак не обучена.
Зрелище удручающее.
Буду работать с талантами, а таланты будут звереть с бездарями.
— Достаточно потуг. Ты и ты, идите сюда, — я выбираю одного младшего ученика и одного приютского, который даже в транс погрузиться не смог. — Не нужно бояться, хорошо? Я помогу вам обоим начать, хорошо? Садитесь, но садитесь удобно.
Первым реагирует младший ученик “семёрок”. Он скрещивает ноги, но не пытается завязаться узлом. Сирота повторяет.
ЮЖун морщится.
Я ободряюще киваю, и она задаёт вопрос, который, полагаю, крутится у большинства:
— Учитель, разве не важно принять правильную позу?
— С какой целью? — хмыкаю я. — Поза важна для правильного течения ци по телу, но ни ЮСи, ни ЮСя, — имена я говорю первые пришедшие на ум, однако ученики радостно вскидываются, — направлять ци ещё не умеют. Неудобная поза будет лишь отвлекать, станет помехой. Больше того, нельзя принимать позу лотоса, пока тело к этому не готово. Ци лечет. снимает ощущение неудобства, но в действительности тело остаётся лишённым гибкости, неразвитым. Однажды слабое тело может стать причиной вашего поражения.
— ЮСи и Юся, будьте умными. Это всех касается. Научиться культивировать ци вы успеете. Сперва освойте погружение в себя. Также сегодня я покажу физические упражения. Ежедневно вы будете просыпаться на рассвете, медитировать, пить чай, выполнять утреннюю зарядку, завтракать, затем будут уроки каллиграфии, музыки, истории… Дети Дома Огня не будут позорить меня необразованностью. Затем снова физические упражнения. Обед, свободное время, обучение боевым искусствам без ци. Ужин, вечерняя медитация.
— Учитель, но когда же они будут убираться на кухне, подметать дворы, выполнять поручения старших учеников?
